Сергей Балтача: «Английский футбол меня огорошил»

Из досье «Независимой спортивной газеты»:
Сергей Балтача. Родился 17 февраля 1958 года. Защитник. Заслуженный мастер спорта. Выступал за харьковский «Металлист» (1976), киевское «Динамо» (1977-88), английский «Ипсвич» (1988-90), шотландские «Сент-Джонстон» (1990-1993) и «Каледониэн» (1993-95).

Четырехкратный чемпион СССР. Четырехкратный обладатель Кубка СССР. Обладатель европейского Кубка кубков-86.

Чемпион мира-77 среди юниоров. Чемпион Европы-80 среди молодежных команд. Бронзовый призер Олимпиады-80. Участник ЧМ-82. Вице-чемпион Европы-88.

Помощник главных тренеров киевского «ЦСКА-Борисфена» (1995-98), шотландского «Сент-Миррен» (1998-99), тренер федерации футбола Шотландии (1999-2001), с 2001-го - тренер юношеской академии ФК «Чарльтон» (Англия).

Про таких, как Сергей Балтача,- принято говорить просто и лаконично - надежный парень. Но за этой фразой кроется гораздо большее.

Он был фантастически классным игроком. Пожалуй, в восьмидесятые наряду с тбилисским динамовцем Александром Чивадзе и московским спартаковцем Вагизом Хидиятуллиным Балтача являл собой образец центрального защитника. И не только в союзном футболе.

После отъезда в Туманный Альбион его фамилия продолжала звучать - только уже в контексте дочери Елены, первой теннисной ракетки Великобритании, и сына-футболиста, Сергея-младшего. О самом Балтаче почти ничего не было слышно.

Из Украины Балтача уезжал дважды: в 88-м, став первым советским легионером в Англии, и спустя десять лет - после работы в киевском «ЦСКА-Борисфене». Живет в Северном Лондоне, во втором браке. Чувствуется, что по общению с прессой изголодался. А еще, что счастлив.

Нельзя получать больше посла СССР

- Сергей Павлович, о том, что уехали в «Ипсвич», не жалеете?

- Прошло уже много лет (надолго задумывается)... Не жалею, конечно. Хотя были тогда и другие предложения - от швейцарских клубов. Но мне хотелось попробовать себя в английском футболе - это была главная причина.

- Как проходили переговоры?

- «Ипсвич» сделал спорткомитету запрос: кто может быть доступен для подписания контракта? Им предложили пять-шесть человек. «Ипсвич» выбрал меня. Когда узнал об этом, с Михаилом Ошемковым, лучше всех владевшим в киевском «Динамо» английским, выехали в Москву. Там нас уже ждали вице-президент и тренер английской команды Джон Данкен. «Динамо» еще не было отдельно от спорткомитета, и все переговоры велись именно через это ведомство, в присутствии его представителя. Для меня все было ново - подписывал первый профессиональный контракт в своей жизни...

- Долго договаривались?

- Три или четыре дня. Было много нюансов. Например, я не мог получать зарплату в «Ипсвиче» больше, чем посол СССР в Великобритании. Это 500 фунтов в месяц. Кроме того, спорткомитет забирал все деньги себе - ничего не платил «Динамо». Когда англичане узнали эту сторону русского бизнеса, мы собрались вчетвером и договорились за «закрытыми дверями». Впрочем, думаю, «Динамо» за меня так ничего и не получило. Хотя уже через полгода, когда ребята уезжали из Киева, клуб получал за них деньги. Все полмиллиона фунтов стерлингов за мой трансфер достались спорткомитету. По частям, поскольку контракт был подписан по схеме «1 плюс 1».

- Как решили личные вопросы?

- Сейчас, конечно, футболисты получают больше. Но для тех времен полторы тысячи фунтов в неделю были нормальные деньги. Тогда в премьер-лиге такие суммы немногие получали. Кроме того, клуб снимал мне большой дом за городом.

- Сразу скажите, с теннисным кортом?

- Нет. Но именно тогда и там дочь начала теннисную карьеру. Скажу честно, первые два года в Англии не были легкими. Ты двенадцать лет играл с футболистами высшего класса и думал, что такой уровень везде. Оказалось - нет. Английский футбол переживал не лучшие времена. Клубы были исключены из еврокубков. Холодная война... Я не мог это объяснить, но чувствовал на себе косые взгляды. Нелегко было... Я запомнил прилет в лондонский аэропорт «Хитроу». Выходим в холл вместе со сборной СССР по фигурному катанию, вижу, в нашу сторону ринулась толпа репортеров. Думаю, это к фигуристам. А оказывается - к нам. Пресс-конференция. Первый вопрос: «Вы коммунист или нет?»

Со мной был переводчик Джош Скетлан, мой хороший друг, который работал со сборной СССР, когда она играла в Англии, затем с Канчельскисом, Олегом Кузнецовым и Михайличенко. Когда он перевел вопрос на русский, я не успел даже подумать, как встал президент клуба и сказал: это футбольный клуб, а это - дверь для тех, кто хочет задавать такие вопросы.

- А что бы вы ответили?

- В тот момент мне было по барабану. Я был коммунистом. Поэтому, конечно, ответил бы: «Да». Но, прожив в Британии столько лет, понимаю, сколько историй по этому поводу было бы затем в прессе. Если бы с этого началась моя карьера, мне было бы значительно тяжелее в Англии.

Шея болела сильнее, чем ноги
- Ипсвич - город маленький, люди, встречая, подбадривали меня, и хотя я не знал языка, чувствовал - ко мне относятся с добротой. К слову, на момент приезда я вообще не говорил по-английски. Клуб дал нам учителя, занимались три-четыре раза в неделю по два часа. Детям было легче. Сережка еще перед отъездом год учил английский в школе. Вот Алена, ей тогда было четыре годика, первые полгода наотрез отказывалась на нем говорить. Пришлось пообещать ей велосипед. «Если купишь, начну говорить», - сказала она. Я тут же сбегал в магазин, принес велосипед - и она заговорила. А через два дня уже в школу ходила.

- А игра? Как вам игралось в Англии?

- Два года ушли только на адаптацию. У них все было совершенно по-другому: тактика, правила. Сейчас почему, например, хозяин «Челси» - русский, тренер - португалец, а 90 процентов игроков - иностранцы? Потому что это европейский футбол. Английский футбол - иной. Я недели две потренировался, и в первом матче Данкен поставил меня, привыкшего играть в центре защиты, правым хавом. За первый тайм только раз мяча коснулся! У нас если действуешь в полузащите, значит, ты - дирижер игры. А в Англии мяч от защитников, минуя середину поля, направлялся нападающим. Ты стоишь и только взглядом его провожаешь - у меня шея больше болела, чем ноги.

У нас защитники, получая мяч, могли пасоваться между собой. Если же в «Ипсвиче» я с места правого защитника, на котором чаще всего играл, пасовал партнеру по линии, у Данкена волосы вставали дыбом. Он орал, чтобы я выбил этот мяч куда подальше. Данкена убрали во многом из-за недопонимания со мной. А новый менеджер меня в составе не видел. Но я и сам не хотел оставаться, хотел поиграть на своей позиции. Во всей Британии нашлась одна команда, игравшая с либеро, - «Сент-Джонстон». Туда и перешел.

- На поле вы были не в своей тарелке, а за пределами? Могли выпить вместе с игроками?

- Я сдружился с Джоном Уорком, шотландцем, против которого играл на чемпионате мира-82. А эта слабость... После матчей для футболистов обязательное дело пойти в клубный паб, выпить. В Союзе такого не было. После игры заезжали на базу, нормально ели, плавали, получали массаж... А тут - в бар. Они консерваторы: сто лет назад это делали и никогда менять положение вещей не будут. Меняют такие, как Моуринью.

Я тоже в бар ходил, но только чтобы поддержать компанию, хотя меня и подбивали партнеры: давай, Серега! Когда был играющим тренером «Каледониэна», то запретил игрокам после матчей посещать клубный паб. И встретил со стороны директоров непонимание. А в «Сент-Джонстоне» команда, было, на неделю выехала в Испанию, при этом футболисты целыми днями гуляли. Спрашиваю: «Зачем?» «Чтобы объединиться», - говорит тренер. «Но после этого «объединения» мы месяц не сможем выиграть», - возразил я. Так и получилось, три месяца не могли выиграть...

- Правда, что наставник «Сент-Джонстона» видел в вас конкурента за тренерский пост?

- Да, и поэтому прилюдно заявил, что для продления контракта я запросил слишком большие деньги. После этой лжи я ушел в «Каледониэн».

Там предложили должность играющего тренера: когда десять человек были травмированы, вышел на поле позвенеть своими костями. Хотя играл бы на более высоком уровне еще несколько лет, если бы не та ложь. Босс «Сент-Джонстона» впоследствии просил вернуться, но я знал, что меня там облили грязью с его ведома, поэтому даже не стал с ним говорить.

- Как вам игралось после жестокой травмы ахилла, полученной в финале Кубка кубков-86?

- После такой травмы не возвращаются. Но врачи поставили меня на ноги. Разорванные части невозможно было сшить, потому что ахилл надо было отрезать с обеих сторон. Я бы даже не мог ходить. И они что решили! Отсекли сверху икроножную мышцу и спустили ее, воссоединив с ахиллом. Там сейчас не ахилл, а мышца. Повезло, что попал к такому доктору, как Левенец - гениальному! Такую операцию, наверное, в первый и последний раз делали, у нее еще название было интересное, что-то связано с ласточкой - приезжали смотреть со всего Союза. Через четыре месяца я уже вышел на поле против «Селтика». А потом еще целых девять лет играл! Кому здесь рассказываю, все в шоке.

Впрочем, после приема в Киеве по случаю победы в Кубке Кубков было такое вдохновение, что если бы надо было еще один матч сыграть с порванным ахиллом, я бы сыграл. В Москве нас ни один человек не встретил. В Киеве же весь перрон и площадь на вокзале были заполнены народом. Открывается дверца, я с этим Кубком на одной ноге стою на ступеньке поезда, меня подхватывают и несут на руках до автобуса. «Спасибо, сынок!», «Спасибо, друг!» - кричат. Ради этого стоило жить.

Моуринью - второй Лобановский

- Вы играли против таких звезд, как Марадона, ван Бастен, Бонек, Руммениге, Платини… Кто был самым неудобным?

- Может быть, вы помните Хрубеша, игрока сборной Германии и «Гамбурга»... Соперник подает угловой, я смотрю на мяч, и в эту секунду чувствую, как мне в ухо зарядили. Не локтем, а кулаком! На пару минут я потерял ориентацию. Прошло минут пять, уже мы угловой подаем, и я ему точно таким же образом отвечаю. Нас так не учили, но если бы все так оставил, было бы хуже. Когда мы играли ответный матч в Германии, Хрубеш сам перед игрой подошел ко мне и пожал руку.

- Что вы, как тренер, переняли у Лобановского?

- Сейчас все понимают - это неординарный человек. Получив в Британии высшее тренерское образование, я два года учил детских тренеров Шотландии. Мы наблюдали, как при детях они изъяснялись матом. «А как сдержаться, если тебя все достают, та же пресса?!» - спрашивают. «Хорошо, - говорю. - Я играл у Лобановского на чемпионате мира, в финале Кубка кубков. Может быть, побольше напряжение было, чем здесь? И этот человек ни разу не заматерился»... Моуринью - это второй Лобановский. Мотивация, вера в своих игроков... Лобановский делал больше, чем кто-либо, поэтому те, кто за ним шли, не могли по-другому.

- А как насчет вашей тренерской работы?

- Сейчас работаю в юношеской академии «Чарльтона», возраст моих воспитанников - 14 лет.

- О более серьезной тренерской работе не подумываете?

- Да, конечно. Но в жизни время от времени меняется мотивация. Когда мне было двадцать, я хотел заработать деньги, кубки, признание. В тридцать хотел получить футбольное образование. К слову, мне чуть-чуть не хватило, чтобы закончить юридический факультет в Киеве, перед отъездом в Англию взял академотпуск. Сейчас у меня другая мотивация: младшему сыну Мишке второй год. Он для меня - все, следующие лет десять не хотел бы от него ни на день отлучаться. Те годы, которые не видел своих детей, пытаюсь наверстать. Поэтому о предложениях работы даже не думаю, хотя и было от одного английского клуба. Я не хочу потерять эту гармонию. Это те чувства, которые не испытал, будучи игроком. Это моя молодость. Кстати, Мишка уже бьет по мячу…

Сын лучше меня

- Расскажите о старших детях. Ваш сын Сергей играл в молодежной сборной Шотландии, имел предложения от английских клубов, потом травма, еще одна... Где он сейчас?

- Сергею не повезло... Меня много раз спрашивали: кто из нас лучше? Я отвечал, что он. И не из отцовских побуждений. У него рост 195 сантиметров, он быстрее, сильнее технически. Но я в 18 лет попал в киевское «Динамо», а он не попал в такой клуб, как «Арсенал» или «МЮ». Хотя в 21 год его хотел купить как раз «Арсенал». Но «Сент-Миррен» пожадничал, затребовал миллион фунтов…

- В интервью шотландским СМИ вы как-то сказали, что вашего сына в 99-м уже хотело «подписывать» «Динамо», но тут по киевскому адресу вашему сыну пришла повестка в армию, и он вернулся в Британию. Неужели бы «Динамо» не смогло решить проблему со службой?

- Знаете, все шло через агента, я не разговаривал ни с одной из сторон.

- Сейчас Сергей играет?

- Его купил клуб первого английского дивизиона «Миллуол», но на тренировке у Сергея выскочили два позвонка. Его вовремя не прооперировали, мы повезли Сережку в Киев, а после операции доктора сказали, что его карьера закончилась. Конечно, он переживал. Но Сергей сильный парень. Сейчас живет в Глазго и там же работает в инвестиционной компании: консультирует в вопросах вложения денег, страховок… В Глазго ему нравится. Три года назад его один немецкий клуб хотел «подписать». Он как услышал! «Германия? Жара плюс 45, никто по-английски не говорит. Лучше в дождливую Шотландию».

- В футбол вместе играете?

- Сейчас реже. Когда сын еще в школе учился, мы вместе с нашим другом - Серегой Реминным - пошли играть в футбол. Мой Сережа один обыграл нас двоих...

Он еще не женился, но больше пяти лет живет со своей герлфренд. Несколько месяцев назад обручились. Внуков у меня еще нет. Да и не хочу быть дедушкой. Рано.

За Аленой легче наблюдать. Она на виду. Вот в Джерси выиграла турнир... Когда смотрю ее игры, у меня такое впечатление, что сейчас упаду, и сердце разорвется. И это при том, что игру Сережки воспринимал спокойно.

Болеем порознь

- У Алены тоже проблемы со здоровьем были...

- Такие, как у меня в свое время, когда печенка не воспринимала антибиотики. Сейчас она нормально себя чувствует, планирует войти в мировую сотню, хотя потенциально способна на куда большее.

Сам я в теннис не играл. Только раз, перед отъездом в Англию, с Мишкой Михайловым, вратарем «Динамо», сразился. Но когда приехали в Англию, решили, что теннис для Аленки - то, что надо. Купили штырь, который в землю вставляется, на конце прикрепили веревку с мячом и поставили на огороде. Говорим: «Ну что, Лена, давай, мочи этот мяч». Она его за три дня так замочила, что он слетел с веревки. Через месяц я повез ее на шорт-теннис: это игра с пластмассовыми ракетками и мягким мячиком, мочалкой. Они стали на корте с наставником и сделали 63 паса. Как сказал тренер, в четыре года с ним в паре это никому не удавалось. С того все и началось...

- Как дети восприняли ваш развод с первой женой Ольгой?

- С пониманием. Они уже взрослые были… Алена живет вместе с Ольгой, нам не так часто удается встречаться. Но это жизненная ситуация.

- Британская пресса пишет, что когда играет дочь, в секторе для близких игрока находится Ольга...

- И еще два тренера Алены. Я, Сережка и бойфренд Алены, с которым она встречается два года, сидим отдельно. Это огорчает Алену, хотя она хорошо относится к Оксане, моей нынешней жене, всегда бронирует для нас билеты.

- Что стало, если не секрет, причиной вашего разрыва с Ольгой?

- Мы рано поженились - ей было 20, мне - 21. Вместе были практически 19 лет. Но когда переехали в Англию, выяснилось, что мы чужие.

- Когда вы встретили Оксану?

- Познакомились, когда я приехал в Киев на работу в «ЦСКА-Борисфен». Она была юристом компании по недвижимости, а я как раз хотел сдавать свою квартиру. Это замечательная женщина, но года три мы видели друг в друге лишь друзей.

- Как часто бываете в Украине?

- Стараюсь почаще. В Украине у меня мама, брат, родные жены. Слава Богу, страна уже открыта. А с Мишей Михайловым на нейтральной территории встречаемся: то в Италии, то во Франции.

- Общались с Сергеем Ребровым и Олегом Лужным, приехавшим в Британию после вас?

- И до сих пор общаемся. Они испытали то же разочарование, что и я, попав на значительно низший игровой уровень. Хотя Олегу больше повезло - сначала он оказался в «Арсенале». «Вулверхемптон» же называл не иначе как паб-тим…

«Спорт сегодня»