Серхио Санчес: "Я не боялся. Но знал, на что иду"

Интервью газете El Pais дал защитник "Севильи" Серхио Санчес, вернувшийся в футбол после годичного перерыва и операции на сердце.

- Нужна большая храбрость, чтобы рисковать жизнью ради продолжения карьеры футболиста...

- Но ведь смысл жизни в счастье, а меня делает счастливым футбол. Когда появилась возможность вновь выйти на поле, пусть и не стопроцентная, я захотел использовать ее до конца. Я всегда боролся за то, что мне дорого, и не мог упустить этот шанс.

- После того, как вам сообщили, что вы должны закончить с футболом, "Севилья" предложила вам работу в клубе. Однако вы решили рискнуть. Стоило ли брать на себя такую ответственность?

- Я пошел на это, потому что люблю футбол. "Севилья" гарантировала мне обеспеченное будущее, но я скучал по игре, по тому человеку, которым я становлюсь на поле.

- Когда вам сказали, что есть возможность устранить ваши проблемы с сердцем?

- Через два месяца после того, как диагностировали заболевание. Я был на Бали со своей девушкой, когда мне позвонил Хуан (Рибас, глава медицинской службы "Севильи") и сообщил об этом. Черные тучи, которые сгустились у меня над головой, немного рассеялись. Потом появился просвет, а со временем небо вновь стало ясным.

- О ком вы подумали перед тем, как зайти в операционную?

- В этом смысле я был полным эгоистом. В тот момент я думал только о себе. О том, что готов сделать ради того, что люблю.

- А потом, после?

- Подумал о Дани Харке и Антонио Пуэрте, потому что им не повезло так, как повезло мне. Как хотелось бы, чтобы все сложилось для них по-другому, потому что как люди и футболисты они заслуживали этого больше, чем я.

- Вам было страшно перед матчем с "Вильярреалом"?

- Нет, абсолютно. Я основывался на своих ощущениях. У меня было разрешение четырех кардиологов и четырех хирургов - специалистов в этой теме. Кроме того, я был спокоен, потому что с самого начала тренировок все шло прекрасно. Я ни разу не заметил ничего странного, никакого недомогания, которое можно было бы связать с сердцем. Наоборот, чувствую себя лучше, чем до операции.

- Как вы пережили этот год без футбола?

- Много и часто плакал. Для молодого футболиста, как я, который смог пробиться в большой клуб, очень тяжело принять, что ты не сможешь больше играть в футбол. Я не хотел с этим смириться, даже в худшие моменты. Чувствовал свое бессилие, особенно поначалу. И да, признаюсь, давал волю слезам.

- Что вам сказала ваша семья, когда вы сообщили, что вам предстоит операция на открытом сердце?

- Мне говорили, чтобы я не делал этого, что оно того не стоит, что благодаря "Севилье" я и так неплохо устроился в жизни… Они думали о сыне, а не о футболисте. Но когда я принял решение, все мои близкие меня поддержали, полностью и безоговорочно.

- Был момент, когда вы боялись за свою жизнь?

- Нет, но я знал, на что иду. Перед операцией я подписал бумагу, что предупрежден о вероятности смертельного исхода. Небольшая вероятность, но все-таки… Намного реальнее было, что я все равно не смогу играть в футбол. Когда поставил подпись, мне стало немного страшно.

- Вы сомневались перед тем, как ее подписать?

- Нет. Ни секунды.

- Что было потом?

- "Севилья" получила медицинское заключение, которое подтверждало, что я могу вернуться на поле. У меня словно камень с души свалился, это была огромная радость. Этот день я отпраздновал с президентом, Мончи (спортивным директором "Севильи") и всей моей семьей.

- В этом году произошел очень драматичный случай - Мигель Гарсиа потерял сознание во время матча "Саламанка" - "Бетис"...

- Больно видеть такое. Не то что бы закрались сомнения, но… Я пережил смерть Дани Харке, это было очень тяжело. Я всегда восхищался Дани как человеком и футболистом. К счастью, беды с Мигелем удалось избежать.

- Кому вы посвящаете свое чудесное возвращение?

- Моим родителям, сестре, всем родственникам, девушке, друзьям. Людям, которые были рядом со мной и переживали за меня даже больше, чем я сам. Они могли только надеяться, и им было очень тяжело.

- А "Севилья"?

- Клуб повел себя очень благородно. Не только оплатил очень дорогую операцию, но и пригласил для моей семьи психолога, чтобы он помог им справиться со всем этим. Меня поселили в отеле в Гамбурге за счет клуба и во всем мне помогали. Мои родители хотели поблагодарить президента за то, как в "Севилье" обошлись со мной и моей семьей, и подарили ему небольшую статую - в знак признательности за все, что для меня сделали.

- Теперь вы стали другим человеком?

- Когда сталкиваешься с чем-то подобным, начинаешь задумываться. Прежде всего осознаешь, что жизнь может перевернуться в любой момент. Учишься ценить то, что имеешь. Отца и мать. Счастливые мгновения. Я понял, что самое важное - это люди, которых ты любишь, и с которыми тебе хорошо.

- Вам сообщили о болезни 30 декабря, а 31-е вы провели с семьей и ничего им не сказали...

- Помню, я думал, что эти новогодние тосты ни к чему. Один даже был за то, чтобы я когда-нибудь сыграл за сборную Испании. Они же ничего не знали. Я думал о своих близких, они заслуживали, чтобы быть счастливыми в праздник. Зато в этом году мы отметили его дважды.

- Ну тогда... поздравляем вас!

- Спасибо.