Герман Зонин: "Секрет долголетия – здоровый образ жизни"

Сегодня Легенде луганского футбола, тренеру луганской «Зари-72» Герману Семёновичу Зонину исполняется 85-ть лет. Такая дата явилась отличным поводом для корреспондента пресс-службы лично пообщаться с юбиляром и пройтись по истории всей его жизни: от «Зари» и до нынешних дней. Герман Семёнович, по-прежнему, полон сил и энергии, ведёт активный образ жизни и хочет воплотить в реальность много интересных идей:

- Герман Семёнович, от имени футбольного клуба «Заря» поздравляем вас с днём рождения. Желаем всего наилучшего: крепкого здоровья, счастья, любви и удачи…

- Спасибо большое. Знаете, я всё утро ждал звонка именно от луганской «Зари». И очень приятно, что вы не забыли обо мне. Это так трогательно. Ещё раз спасибо большое.

- Позвольте поинтересоваться, как ваше здоровье?

- Оооо (смеётся). Всё отлично. Ну и что, что мне сегодня 85-ть? Вы не знаете ещё, что я могу. Сегодня у меня активный день. Было много поздравлений и по телефону и уже друзья приходили в гости. Скоро еду принимать поздравления от руководства города, а затем веду в гостей в ресторан. Будет около 85-ти человек.

- Друзей у вас всегда было много…

- Не то слово. И сейчас постоянно звонят из разных уголков страны. Семёныч, помоги там или помоги здесь (улыбается). Но на самом деле хорошо быть в гуще событий. Вот и «Заря» меня поздравила. Этот клуб всегда был, есть и будет моим другом.

- Игры «Зари» вы и сейчас смотрите…

- Да, когда НТВ+ их показывает, то всегда смотрю. Вот, буду болеть за нашу команду в игре с «Днепром». Думаю, что накажем днепропетровцев. Тем более, что «Днепр» сейчас находится далеко не на пике своей формы.

- А счёт предположить сможете?

- Нет, пока что не хочу. На самом деле, у меня мелькает в уме один счёт, но лучше уж я его скажу после игры.

От бортмеханика до зубного врача

- Герман Семёнович, много болельщиков постоянно интересуются одним фактом и попросили задать следующий вопрос. Вы родились в непростое время. Тогда выбор профессии был делом тяжелым. Многие шли на заводы. А вы, как я понимаю, с детства решили заняться футболом. Расскажите, как это было.

- У меня вся родня – спортсмены. Все играли. Хоккей, баскетбол, футбол. Отец был чемпионом Поволжья по футболу, дядя играл за сборную Ленинграда и СССР. Мне Якушин прислал телеграмму, чтобы меня взяли только в Ленинград, в «Динамо». Я приехал и начал играть. До этого отца забрали на войну, я учился в спецшколе ВВС. Я ушел из девятого класса, мать с сестрой были одни. Мне нужно было семью кормить. Начал работать сначала сборщиком самолётов, затем авиамотористом. С утра до ночи работал. Тринадцать километров ходил каждое утро. Вставал в пол шестого и пешком в аэропорт, голодный. Заправлял самолёты. Очень много было работников. Потом закончил курсы бортмехаников. Один раз мы прилетели из Свердловска, меня попросили крутануть винт на У-2. Я здоровый был, начал его крутить, у него первый магнит был включен, потом он как чихнул куда-то. В итоге я сломал руку. Лежу… комбинезон, кровь, - ничего не понимаю. Меня повезли в госпиталь, без всякого наркоза зашивали её. Поначалу даже отнимать руку хотели. Вот так я закончил с авиацией. Затем, моя тётя, которая была начальником медсанчасти в госпитале, посоветовала учиться мне у неё, и я поступил учеником зубного техника. Я экстерном закончил обучение, получил диплом и параллельно играл в футбол в казанском «Динамо». После этого, как я говорил, меня приглашали в Ленинград, куда я позже и приехал. Там я и учился – сначала закончил школу тренеров, потом институт, защитил диссертацию, стал доцентом. Я очень много работал.

Однажды в Москве меня вызвал к себе министр спорта СССР Павлов. К слову сказать, он собственноручно прислал мне письмо, где поздравлял меня с шестидесятилетием. Так вот, меня вызвали играть в сборную. Я не хотел в неё идти, но меня заставили. Я не знаю, как я выжил. Летаешь со своей командой, потом со сборной, затем, наоборот, в один город, другой. Я уже ориентир потерял. Помню, в Ростов прилетели, звонит телефон. Я встал, как врезался головой о стену. Говорю себе: спокойно, где я? Оказывается, уже был в Ростове.

Потом меня вызвали в ЦК Партии и попросили возглавить сборную, так как от рака лёгких умер Александр Пономарёв. Я отказался. Затем за мной прислали Щербицкого, чтобы заманить в киевское «Динамо». Он мне прислал золотые часы и сзади надпись – «За развитие футбола на Украине». Но я отказался и не поехал в киевское «Динамо».

- Владимир Шевченко вас очень ценил...

- У меня прекрасно складывались отношения со всеми. Шипилов был вторым председателем облисполкома – прекрасные у нас были отношения. Владимиру Васильевичу Шевченко я мог звонить в любое время. Когда мы заняли пятое место в чемпионате, нас всех собрали в облсовете, вручили, помню, каждому золотые часы, японский тренировочный костюм и фотоаппарат «Зенит». Ребята были очень рады. Это всё мы имели за пятое место. В августе месяце, как раз в тот год, когда мы стали чемпионами, (но я естественно не знал, что бы победим), я написал заявление об уходе. В то время снимали цветной фильм о «Заре». Когда Владимир Васильевич узнал, что я написал заявление об уходе, по его указу меня вырезали из этого фильма, как будто меня там и не было вовсе.

Очень жалею, что ушел из «Зари»

- После нашей победы в чемпионате я решил покинуть команду. Владимир Васильевич Шевченко, естественно, был против этого. Он звонил мне, просил вернуться. Мы долго с ним разговаривали. Я к тому времени многим отказал. Щербицкому отказал возглавить «Динамо» Киев, отказал Гречке возглавить ЦСКА, но при этом, почему-то, в «Заре» оставаться тоже отказался.

- Он, как я понял, уговорил вас остаться?

- Нет. Я сказал ему – вы меня извините, но я возвращаться не буду.

- Почему же вы всё-таки решили покинуть «Зарю»?

- Я, конечно, глупое решение принял. Я уперся как баран рогами в стену. Я создал отличную команду. Она бы могла на протяжении ещё нескольких лет становиться чемпионом, а я взял и уехал. Глупость неимоверная. Я до сих пор себя виню в этом. Когда я выступал во дворце спорта имени Ленина, уже спустя много лет после ухода из «Зари», я тоже говорил о том, что сделал большую глупость. Владимир Васильевич верил в меня, а я…

- Давайте вернёмся немного назад. Вы впервые приехали в Луганск, тогда ещё Ворошиловград в 1962-м году. В этом же году приняли луганские «Трудовые резервы». Как оказались в Луганске?

- Я ушел из Воронежа. Команду этого города я впервые вывел в Высшую лигу. Я выгнал из раздевалки весь обком партии, собрался и уехал. В Москве спросил у моего помощника Григория Ивановича Балабы, кто может мне дать характеристику. Он ответил – Старостин Александр Петрович. Из обкома позвонили ему. Он мне сказал – Герман, я верю в тебя. Так мы с Балабой приехали в Луганск. Жили сначала в каком-то общежитии. Я платил свои деньги за койку. Так я начал работать, собирать команду. С утра у меня всегда были лекции, затем очень трудная работа. Навел строгую дисциплину. Все ребята в меня верили. Ночами, почти каждый день, проверял общежитие. Никому спуску не давал. Были такие игроки, которые приезжали выпившие. Я таким сразу же говорил – чтобы завтра тебя не было, и сразу выгонял. Нужно было наладить дисциплину, порядок. Никто из ребят, подчеркну - никто не опаздывал на тренировку и к отъезду автобуса на тренировку. Один раз Йожеф Сабо опоздал на две минуты. Мы уже уехали. Он доехал своим ходом. Я его увидел и сказал, что он нарушил дисциплину и спросил, что будем делать. Он сказал – Герман Семёнович, всё правильно, дисциплина, прежде всего. Я отдам зарплату свою, и сам буду тоже следить за дисциплиной в команде.

О работе в Грузии

- Никто никогда больше не опаздывал. Где бы я в командах не работал, везде была железная дисциплина. Отвлекусь немного, расскажу о своей работе в Грузии. Там я работал в тбилисском «Динамо». Однажды Шенгелия и Сулаквелидзе – два заслуженных мастера спорта, члены сборной, опоздали на тридцать секунд в строй. Тогда, у начальника команды Владимира Гуцаева я спросил – сколько с них? Он ответил – по полтиннику. Естественно, они начали сопротивляться, но я тут же отрезал – вы опоздали? Они – да. Я в ответ – платите. Если я опоздаю хоть на одну секунду – берите мой оклад, два берите и что хотите с ним, то и делайте. На следующий день я смотрю, они за двадцать минут до отъезда уже вдвоём стоят и к ним пристраиваются все. А мы часы сверили. Я выхожу за тридцать секунд до сбора и говорю – Привет, грузинские парни, как дела? Они все засмеялись, расслабились и после этого начали работу. Так я их психологически расслаблял. Потом мне начальник базы, работники, говорили, что сорок лет не видели грузин в строю вовремя.

У нас были трёхразовые тренировки, перед каждой тренировкой – методические занятия. Я своё время экзаменовал главного тренера сборной Грузии – Темури Кецбаю. Он тогда не разу не проиграл. Так вот я ему сказал – вот книга, через месяц я тебя спрошу. Через месяц он приходит, говорит, что всё выучил. Я ему – неси книгу. Он принёс, открыл её и показал, что за это время прочитал только введение. Я говорю – и как ты будешь сдавать? А он – что сдавать, мне уже всё поставили. Я посмотрел зачётку – действительно, все зачеты стоят. Так у них всё сдавали (улыбается).

Я всё время людей воспитывал, учил их жизни. Никто у меня не сидел у телевизора. С восьми утра начинались занятия. Все на протяжении дня чем-то занимались. Перестроил всё на базе. У нас были подшивки газет, все их читали. Я проверял, как кто посещает институт, всегда был в курсе всех дел. Однажды Кидашвили – я подготовил его в сборную, у Бышовца стал Олимпийским чемпионом. Так вот – после игры всегда должны быть восстановительные процедуры – парная, массаж и всё остальное. Смотрю на время, жду – его нет. Решил позвонить ему домой, жене. Спрашиваю – кто у вас распределитель кредитов, вы или муж? Если его через десять минут не будет на базе, он перейдёт на самую маленькую зарплату. Передайте ему это.

Он приехал, я подошел, спросил – в чём дело? Он начал искать отговорки, а я в ответ – не надо мне оправданий. Был и другой случай. Полузащитник Ревишвили опоздал на занятия. Я спросил – в чём дело? Он мне – я уже полтора часа здесь, мыл машину. Я говорю – так ты можешь целые сутки мыть машину. Опоздал – плати.

Габелия приходит на тренировку – у него синяк. Спрашиваю, что случилось. Он отвечает – ехал на машине, пробок полно. Как я понял, он вылез из машины и начал права качать, вот ему морду и набили. Я ему сказал – ты Габелия в воротах, а там – такой же водитель, как и все остальные. Одним словом – везде был железный порядок.

Киевскому «Динамо» очки просто так не отдавали!

- Наверное, дисциплина, железный порядок, самоотдача и были теми козырями, благодаря которым вы добивались успеха с «Трудовыми резервами» и «Зарёй».

- Да, Конечно. В 1962-ом году мы стали чемпионами Украины. Пулька была с разъездами, не как раньше, в одном городе. Мы всех обыграли и на шесть или семь очков были впереди других команд.

У меня были такие отличные игроки как, например, Славка Першин, но он злоупотреблял алкоголем. В прошлом году он позвонил мне из Канады, где он сейчас живет. Сказал мне спасибо за всё, вы сделали из меня человека. Многие ребята звонят и благодарят за то, что смог сделать из них людей. Все ребята, которые играли у меня тогда, смогли хорошо закончить институт. Мишку Фоменко я взял и Сум, так вот, он приходит ко мне в Сочи с заявлением и говорит – всё, отпустите меня, я больше не могу. Я ответил – нет, я сделаю из тебя звезду. В первой игре с московским «Торпедо» я поставил его играть в центре обороны. Тогда мы обыграли «Торпедо», где в то время играли Воронин, Стрельцов. Фоменко играл здорово. Однажды он пришел ко мне домой и говорит – не хочу я ехать в Киев играть, не хочу, а жену мою уже привезли из Сум в Киев и квартиру дали. А я ему грустно – а что делать? Вот так киевское «Динамо» комплектовал Лобановский. Это как сейчас, ткнут пальцем и покупают игроков за миллионы, а Лобановский брал готовых игроков. Да и как «Динамо» не стать чемпионами, когда, еще не начиная играть, они имели девять-двенадцать очков в кармане.

Я единственный из Украины, кто не отдавал им очки. Я говорил Владимиру Васильевичу Шевченко, что поддаваться не буду и очки терять тоже. Они звёзды, пусть доказывают это на футбольном поле и попробуют выиграть. Мы их дома 3:0 обыграли, там 3:3 сыграли плюс Сабо пенальти не забил. Они у нас не выигрывали, потому что наша команда была великолепная. Мы впервые начали производить взаимозаменяемость игроков, привлекать защитников к действиям в атаке, страховали друг друга, менялись местами постоянно. До сих пор все с восторгом говорят – Герман Семёнович, какая у вас была команда, сказка! Надо же мне, дураку, было уйти из «Зари». Я не упрямый человек, но обида меня тогда захлестнула.

Я работал с утра до ночи. Однажды – сижу, и вдруг раздаётся звонок. Журавлёв звонит – Герман Семёнович, вы, почему пропускаете тренировку, вы что халтурите? Он говорит – вся команда здесь, приезжайте на стадион. Я поехал на стадион и начал проводить тренировку. Вот как тогда было. Не игрокам нужно звонить и сообщать, а они сами всё знали и приходили раньше. Я всех их приучил к огромной работе, потому что работа была целенаправленная. Много внимания уделял тактике, технике. Современный футбол сейчас играется на пределе возможностей, через не могу. Этот предел возможностей порой играет решающую роль. А мы могли играть не девяносто, а еще плюс тридцать минут. Я впервые ввёл разминку не на поле, а в зале. Когда ребята выходили на поле, они сразу же приступали к активным действиям. Мы обыгрывали всех.

- Вы ушли из команды после чемпионского сезона в 1972-ом году. Но был период в вашей карьере, когда вы уже покидали в Луганск, но возвращались вновь. Было это в 1965-ом году. Какова была причина вашего ухода тогда?

- Мы стали чемпионами Украины, выиграли Кубок Украины. В команде играл Пестов, причем я вытащил его из-под суда и сделал его своим помощником. Он, в свою очередь, будучи в «Шахтёре» договорился взять в команду тренером вместо меня экс-полузащитника «Шахтёра» Алпатова. Я об этом узнал. После этого написал заявление и уехал. Потом Пестов извинялся. Я работал, работал, а тут приезжает Алпатов. Что он знает? Он неграмотный мужик. Над ним издеваться стали. Однажды он упал и ему в рот травы набросали. Я решил уехать. Чуть позже возглавил сборную Бирмы.

А потом была Бирма

- Как возник вариант со сборной Бирмы?

- Меня вызвали в Москву. Нужен был тренер, который в какой-то степени может быть дипломатом. Меня начали оформлять в Бирму, куда я отправился с женой. Проводил тренировки в тропиках. Первая начиналась в семь утра, а вторая в четыре вечера. Ребята очень много работали. Мы разработали свою тактику, благодаря которой обыгрывали всех. Приезжала играть с нами олимпийская сборная ФРГ. Мы сыграли с ними вничью. Обыгрывали ЦСКА, у «Зенита» выиграли 2:0. Когда играли с «Зенитом», я сделал установку на две команды. Такую игру показали, все были довольны. Три года я проработал со сборной Бирмы. За это время Бирма впервые в своей истории стала чемпионом Азии.

- Каков он тропический футбол? Условия климатические были совершенно другие…

- Очень сложно было. Климат был страшный. Когда приехала наша Олимпийская сборная туда, во главе с Качалиным и Симоняном, я их встречал. Они посмотрели на меня и сказали – у тебя вес сейчас, меньше, чем игровой был. Ты не чёрный, а какой-то желтый уже стал. Там очень суровая дисциплина была. В сборной было много армейцев. Руководители поступали очень умно. С каждым разом команда играла всё лучше, лучше и лучше. Мы трижды выиграли Малую Азию, выиграли Азиатские игры и стали чемпионами. Чуть позже я понял, что нужно омолаживать состав, поэтому решил стать тренером молодёжной сборной Бирмы. Она тоже стала чемпионом Азии.

- Как приняли решение снова вернуться в «Зарю» в 1969-ом году?

- За мной в Москву приехал председатель облсовета Харченко вместе с Балабой. Вот так я и принял команду снова. Жил в общежитии недалеко от здания обкома. В этом году мы поехали проводить сбор в Болгарию на «Олимпийскую базу в Пернике. Там начали проводить занятия. Очень много я отдавал своего здоровья и ребят не жалел. Когда нас провожали из Болгарии, уже после сборов, для нас сделал банкет секретарь горкома партии Болгарии. Он сказал нам – я вам желаю занять пятое место. В итоге, всё так и произошло – мы стали пятыми.

В следующем году мы продолжили плодотворную работу. Состав обновился, я взял молодых ребят. Трансформировал учебно-тренировочный процесс, ввёл двухразовые тренировки, много стал обращать внимания на теоретические занятия. Одна тренировка была в спортзале завода Октябрьской революции, а вторая на стадионе «Авангард» в легкоатлетическом манеже. Мы стали хорошо играть, нас стали отмечать в прессе.

После сезона команду обычно посылают за рубеж. И мы поехали. Нас пригласили в Бирму, где я работал, затем в Непал и, по-моему в Индию. По итогам следующего сезона мы заняли уже четвёртое место. Сидим, ужинаем, приходит мой хороший друг, а потом он стал посолом Бирмы Валерий Назаров. Так вот, он подошел и говорит – мне сообщили, что ваша команда заняла четвёртое место.

Мы сами поставили себе задачу – быть первыми

- Говорят дважды в одну реку не войти, но вам это удалось. Расскажите подробно о том, чемпионском 1972-ом году. Как всё начиналось и что послужило причиной успеха?

- Мы сами поставили себе задачу - быть первыми… И именно эту задачу стали выполнять. Никто перед нами такой задачи не ставил. В итоге мы стали чемпионами. Никто этого не ожидал. Потом начальник управления Колосков говорил, мол «Заря» кого-то подкупала. Я в свою очередь выступил и сказал – как вам не стыдно. Вы работали преподавателем в институте, собирали материал для диссертации. Вы не знали кто такой Зонин, что за команда такая «Заря». Нельзя говорить такие вещи.

И тут сразу пошли письма, все стали за нами следить, наблюдать, как команда играет. Отношение города к команде и болельщиков было просто отличное. Все футболисты были прикреплены у меня к цехам завода ОР. Когда ребята плохо играли или нарушали режим, я отправлял их на беседу в цеха, чтобы они послушали, что о них думают и что говорят простые рабочие, что говорит рабочий класс. Вот такой сплав рабочего класса и команды дал свои плоды. Это была для меня большая помощь.

В 1972-ом году я ввёл трехразовые тренировки. Все обалдели. В восемь утра у меня было построение. Пошел круговой метод работы. Первая тренировка, потом завтрак, теоретические занятия. Вторая тренировка была мощная технико-тактическая, позволяющая развивать качества и совершенствовать мастерство. Повторно-переменный, повторно-интервальные методы, которые позволяли мне считать, кто, сколько пробежал, кто, сколько ударил, кто на каком пульсе и у кого какая нагрузка. Помню, приехали корейцы и просили меня им лекции читать. Я и им лекции читал. Мы всех обыгрывали. Команда стала играть очень здорово. Никого не боялись. Я говорил, что мы должны показывать свою игру, свою тактику, которая должна трансформироваться по ходу игры. Ни один человек не должен был оставаться посторонним наблюдателем после потери мяча. Всему этому я их обучил и все стали так носиться и играть, что даже друг другу замечания делали, когда кто-то не доигрывал или опаздывал на тренировку. У нас был творческий процесс. Сам разрабатывал некоторые упражнения. Мы блестяще играли. Я сам любовался игрой «Зари».

- Не боялись перегрузить футболистов?

- Нет. Со мной рядом всегда были отличные врачи, на каждой тренировке. Под каждое упражнение брался пульс, мерялось давление. Всё записывалось. Я изучал функциональное состояние игроков и то, какая должна быть нагрузка на того или иного игрока в зависимости от их готовности. Кто нарушал режим, тот получал такой втык… не только денежный. Я никого не жалел. Сам себя не жалел. Они знали, что я в любое время дня и ночи могу прийти к ним домой и проверить, кто на месте, а кто нет. Я сам принимал решение как наказывать. Собирал их всех вместе и говорил – или будем работать или похмеляться. Если не хотите быть людьми, тогда я ухожу. Такие беседы дали свои плоды.

- Правду говорят, что вы бегали вместе с командой. Те, кто видел тренировки, говорили, что бежит Зонин, а следом за ним команда.

- Да. Я всегда с ними бегал. Все упражнения показывал. Я работал больше, чем они в два или три раза. В Счастье на сборе, в любую погоду я пробегал десять километров. Там на базе начали новый корпус выводить, где был бильярд. Я говорил – до двенадцати можете играть в бильярд. Так и было. Один раз остался специально посмотреть, слушают они меня или нет. И действительно, как только время приближалось к двенадцати, все бросали кий и уходили. Разрешал играть в преферанс две пульки. Кто-то приходил ко мне, а я выдавал карты. Закончились две пульки, принесли и сдали карты мне. Они меня не обманывали, потому что видели, что меня обмануть невозможно. Я был примером. Все делали как я. Как Суворов (улыбается).

«Динамо» нас не обыгрывало

- В первом туре чемпионского сезона было повержено киевское «Динамо» со счётом 3:0. Как считаете, может, с этой победы и началось восхождение «Зари»?

- Мы были на сборе в Счастье. Приехал туда Александр Севидов. А ему говорю – ты чего приехал? А он мне – давай сыграем вничью. Я сказал, что в такие игры не играю. Ты чемпион, а мы заняли пятое место. Обыгрывай нас 15:0 и будет хорошо. Играем в настоящий футбол. И мы, в результате, их обыграли. Ребята знали, что я никогда не пойду ни на какие сговоры. А когда играли в Киеве, сыграли вничью, Сабо не забил пенальти. Они нас вообще не обыгрывали.

Один раз игра у нас с «Динамо» киевским была в тот период, когда я читал отчётную лекцию в Москве за сборную. Капитана команды в моё отсутствие Сашку Журавлёва уговорили сыграть вничью. Мы выигрывали 1:0, затем они сравняли и забили второй гол. Киевляне хотели выиграть, а Журавлёв говорит – ребят, мы же договаривались. Но мы смогли сравнять счёт, а до этого Журавлёв ещё и пенальти специально не забил. В общем, сыграли 3:3. Я приехал и начал устраивать разбор полётов. Говорю – что вы тут без меня творите? Как можно было согласиться на ничью, вы сами себя не уважаете?

- Какой матч был для вас самым памятным в 1972-ом году?

- Все матчи были памятными, но самое памятное это то, что осенью в Москве, играя со «Спартаком», нас вчистую сплавили. Мы вели 1:0. Славка Семенов забил гол. Хусаинов получил мяч при девятиметровом офсайде. Все стоят, а он забивает гол. Судья показывает на центр. А боковой судья из Харькова, увидев, что получается девятиметровый офсайд, раз и ушел из кадра. После этого гола комментатор того матча, сказал в эфире, что этот гол не будет засчитан, такое вне игры было огромное. А судья засчитывает взятие ворот, отмашки-то не было. Все обалдели.

После игры я начал разбираться. Говорю – что же это творится? Утром мне позвонил Валентин Гранаткин в гостиницу, спросил: Герман Семёнович, было там вне игры? Я ответил, что конечно было и у нас не скрытое косоглазие. Он отвечает: А я спросил у Хусаинова, был офсайд или нет и он сказал, что не было. Он не врёт, он честный парень. Я отвечаю – этот татарин, что ли честный парень? В мечеть его отправить надо.

Я никогда не забуду этот матч и то, как нас сплавили. Мы в итоге проиграли со счётом 1:2.

И второй матч, который я никогда не забуду. Играем мы с ЦСКА, Шульженко забил гол и мы вышли вперёд. Остаётся секунд 15 или 20. Мяч пробивается в нашу сторону, катится, а у штанги стоит Сашка Журавлёв и мяч идёт ему под опорную ногу, он не смог поднять ногу, мяч закатился в ворота, еще до сетки не докатился, а судья уже дал свисток об окончании игры. После игры я Валентину Николаеву в шутку говорю, зачем ты поставил за воротами шаманов? А он на полном серьёзе отвечает – никого я не ставил.

Памятные матчи были и на турнире в Бразилии. Мы должны были в финале играть на Маракане, но проиграли несколько матчей. Не соперник нам забил, а мы сами себе забили. Две ошибки – два мяча.

Для игроков я был вторым отцом

- Герман Семёнович, вы часто упоминаете некоторые фразы на английском языке. Где вы учили язык?

- Когда я приехал за границу, меня спросили: «Do you speak English?» Я отвечал – «Нет. Русский я» (улыбается). Я часто бываю за границей, поэтому был необходим переводчик. И у меня появился переводчик, здоровый парень – Куе звали. Мне надо было внести коррективы в тренировочный процесс, но я же не знаю, как говорить. Я нанял учительницу. Она была редактором зарубежного журнала. Каждый день шофёр привозил её ко мне. Она ни одного слова не знала по-русски. Но, она читала русские литературные произведения, правда на английском языке, например: «Как закалялась сталь». Она учила меня читать, давала задания, которые я записывал на магнитофон. Я жил в двухэтажном особняке в то время, так вот, весь этот особняк был обклеен фразами. Иду по дому – читаю. Когда где-то в дороге, читаю пока едем, прихожу после тренировки, снова занимаюсь языком.

Был случай у меня в Америке. У меня был приём у миллиардера Ханта. Он присылал к нам в Бирму свою команду – «Торнадо». Мы сыграли с ними и крупно их обыграли. Он попросил меня рассказать о его команде, но естественно, на английском языке. А там кроме него сидели еще пять миллиардеров. Ну, я и начал рассказывать им на английском рассказывать, что да как. Все тренера наши, когда мы ехали за рубеж, ходили за мной, потому что иностранный язык знал один я. Во Франкфурте-на-Майне, чтобы найти свой квартал, нужно знать язык, иначе заблудишься. Одним словом, так я учил язык. Потом ездил везде один, без переводчика. Английский в жизни пригодился. И сейчас часто общаюсь по-английски с Диком Адвокатом и Гусом Хиддинком.

- А если бы сейчас тренировали какую-то команду, прививали бы игрокам любовь к иностранным языкам?

- Сейчас ребята и сами понимаю, что без английского никуда. Современная молодежь должна учить язык. А в то время я требовал того, чтобы игроки знали иностранный язык. Люди должны быть грамотные, эрудированные, умные. Заставлял их учить язык, учиться в университете. Потом они мне говорили, что я для них как второй отец был. Я их учил, как нужно жить. Это тоже имеет значение, не только игра в футбол.

Тренера должны всё делать осознанно, объяснять игрокам так, чтобы они всё поняли. Это очень важно. А сейчас тренера не заботятся о резерве. Получают миллионы. Им плевать на всё. Молодежь закончила школы, выпустилась и поплыла в другие команды, по арендам. Они пропадают там. А покупают многие уже возрастных игроков. А дальше что? Команды нет в Петербурге, один «Зенит», его дубль ну и «Петротрест» в классе «Б». Сейчас молодые игроки очень избалованы. В столь юном возрасте машины меняют одну на другую. У меня машины нет. Мне в Луганске за двадцать четыре тысячи продали списанную машину в своё время - Волгу. Вот и всё.

- В 1972-ом году был памятный матч. 29-го октября «Заря» играла с московским «Торпедо». Сыграли мы тогда 1:1 и благодаря этому за несколько туров до конца стали чемпионами СССР. Скажите, какая была атмосфера того матча?

- В «Торпедо» Маслов тренером был, Валентин Иванов, прекрасный футболист в прошлом, тогда уже начальником команды был. Одним словом – прекрасная команда у них была. Мы хотели только выигрывать. Атмосфера была такая, как будто в космос летели (улыбается). Вдруг неожиданно в раздевалку вбегает Сашка Ткаченко и радостно кричит: «Всё, мы чемпионы, чемпионы!» Меня понесли на руках… Это вообще что-то было…

Потом мы с кем-то играли, проигрывали. В общем – играли неважно. Слышу – стадион свистит. Я встал, руку поднял и говорю: «Команда стала чемпионом. Посмотрите как она играла. Вы аплодировали, кричали ура-ура. Что же вы сейчас делаете? Как вам не стыдно?» И все замолчали. Весь стадион замолчал.

В Ростове играли с «Араратом». Выигрываем 2:0, а на противоположной трибуне что-то творится. Ко мне подбежал судья и говорит – если беспорядки продолжаться, я закончу игру и засчитаю поражение. А милиция сделать ничего не может. Я побежал трусцой через всё поле, подбежал к трибуне, свистнул, поднял руки и говорю – найдите мне этих дебоширов и спустите их сюда. Я смотрю – спускают одного, он весь в крови. Забрали его, отвезли в милицию. Через пятнадцать минут объявляют – такой-то такой получил пятнадцать суток. Всё восстановилось сразу. Вот какое значение тренера во всем. Когда его уважают, помнят и слушают во всем. Это очень важно, потому что ты пример. Стоит тебе допустить хоть одну промашку и всё. Некоторые тренера говорят сейчас – ребят, не курите - а сам курит. Ребята не пейте – а сам пьёт. Что это такое? Это ненормально.

Секрет долголетия – здоровый образ жизни

- Здоровый образ жизни это и есть секрет долголетия?

- Конечно. Я ни дня не жил без зарядки. Я каждый день делаю часовую зарядку и сейчас. И жена моя Нина Максимовна делает. Только бегать не могу. Раньше я каждый день бегал по пять километров, в любую погоду. А сейчас не могу бегать, на руках ходить не могу. Но ходить – хожу. Выпью лекарства. На правой ноге мне три операции сделали. На левой – две. На правом колене сустав – это протез. Я как «Киборг-3» сам себя паять буду скоро (улыбается). А чего унывать? Жить будем да поживать будем, смерть придет, да умирать будем (улыбается).

Я часто смотрю на фотографии, вспоминаю, какая у нас великолепная команда была. Как всё это можно было развить, школа была прекрасная. Нужно помнить, что если мы не будем заботиться о школе, о подрастающем поколении, то грош нам цена.

- В 1972-м году «Зарю» практически в полном составе отправили выступать за сборную СССР для участия в турнире на Кубок 150-летия независимости Бразилии. Говорят, что это было сделано специально, чтобы выбить «Зарю» из хорошего игрового тонуса и ритма. Это правда?

- Правда. Правильно говорят. Мы шли на первом месте, обыграть нас никто не мог, а нас раз – и отправили в Бразилию. Я в Федерации сказал, зачем посылаете нас в Бразилию, у нас опыта нет. Сыграем плохо, что вы из нас сделаете? Несмотря на это нас всё же отправили в Бразилию. Еще и Гранаткин говорил – пусть, пусть едут, там им штук по семь будут забивать.

И вот мы приехали туда. Помню на следующий день, я проводил тренировку, а там грунт – глина. Мы летели долго, я иду, а меня качает как на палубе – из стороны в сторону. Кроме этого разница во времени составляет девять часов. Первую игру мы играли против Уругвая. Ребята здорово сыграли и выиграли 1:0. Вторую игру мы тоже проиграли со счётом 1:0. На этот раз Аргентине. Ну и в последней игре также 1:0 уступили португальцам. Но во всех играх выступали очень достойно. Пресса о нас очень хорошо говорила. Одним словом – «Заря» оставила очень хорошее впечатление на этом турнире.

Мы прилетели на Родину и через два дня у нас игра в Москве с «Торпедо». Народу в Лужниках было полно. Я говорю: «Ребят, давайте соберемся и выиграем, ведь мы так хорошо сыграли в Бразилии с национальными сборными. Дома отдохнём. Нам всё по зубам». Отыграли первый тайм, ведём в счёте. Пришли в раздевалку. Все уставшие ужасно. Еле дышат. А я им – так, встрепенулись и пошли. Как говорит Владимир Васильевич Шевченко – вы же луганчане. В итоге мы выиграли со счётом 4:2. Команда после игры вся «мёртвая была». Потом мы проиграли московскому ЦСКА со счётом 2:1.

Нас вояж в рамках сборной СССР не смог сбить из колеи. У ребят была цель, она была близка. Нам нужно было к ней идти и преодолеть несколько очень сложных игр. Нам это удалось, и мы стали чемпионами.

Весь мир знает о «Заре»

- Тогда у нас была великолепная команда, но была ли какая-то линия, которая была наиболее стабильной?

- У нас была вся команда ровной. Потому что у меня все участвовали в обороне и в атакующих действиях. Потерял мяч – сразу моментальный прессинг. Пасы шли на фланги, смены мест игроками. Мы полностью переигрывали соперников, всегда владели инициативой. Была высокая технико-тактическая подготовленность, высокая функциональная подготовленность и вера в то, что мы сильнее. Всё это давало нам стимул для того, чтобы выигрывать. Как можно было договориться, чтобы нам сдали игры в Тбилиси с «Динамо», в Ереване с «Араратом», в Киеве с «Динамо» и с московским «Динамо» в Москве? Это абсурд. Мы просто были на голову сильнее. К тому же игроки видели, что руководство города, возглавляемое Владимиром Васильевичем Шевченко заботилось о нас, о каждом игроке. Они абсолютно всё для нас делали. Получали мы меньше, чем другие – ну и чёрт с ним. Зато сейчас весь мир знает о «Заре». Прилетел как-то я со сборной СССР во Францию. Сначала выступал Николай Озеров, потом меня позвали на трибуну. Я удивился. Все вопросы задавали по «Заре» - а как «Заря», будет она чемпионом или нет. Все желали нам успеха. Не о сборной были вопросы, а о «Заре». Хотя сборная проиграла французам – 0:1.

- Герман Семёнович, вы родились в Казани, много лет отдали Санкт-Петербургу и добились чемпионства в Луганске. Как вы считаете, по силам ли человеку там много совмещать и может ли каждый добиться такого?

- Дух, отношение к футболистам, отношение футболистов к самой работе и ко мне – они были значительно выше. Вы посмотрите на «Зенит». То на одного тренера пишут заявление, то на другого. Работать надо, а не писать. У всех бывают ошибки. В Луганске взаимоотношения футболистов между собой и их отношение к своему делу и тренерскому составу – оно было значительно выше, чем в то время, когда я работал в «Зените». Пять лет я там проработал.

- Вы дали путёвку в жизнь многим футболистам. Вспоминали в ходе беседы, многих из них. Звонят ли вам сейчас ваши бывшие подопечные, помните ли вы о них?

- Я их никогда не забывал. Они мне часто звонят. Когда собирались на Юбилей посмотрите какая обстановка была (показывает фотографию). Все ребята сидят рядом, обнимают меня, целуют. Очень большую роль играет актив команды, её капитан, которого уважают, который может сам принять какие-то меры. У нас всё это было. Я Сашке Журавлёву доверял как себе. Журавлев, Галустов, Глухарев – мы единым целым были. Сам ходил по домам, много семей сохранил, не позволил им расстаться. Сейчас все благодарят.

- Насколько нам известно, всегда рядом с вами была ваша жена – Нина Максимовна. Она - ваша опора в жизни. Как она относится к футболу? Всегда разделала ваше увлечение этим видом спорта?

- Она жила этой жизнью. К ней приходили футболисты. Был у меня такой Лисаковский, одессит. Это хохма сплошная была. Он как-то приходит без меня домой и говорит, дословно: «Нина Максимовна, скажите, а мы будем в бутсах или без бутсов?» Она говорит: «В бутсах». Она всё знала. Мы жили с ней одной жизнью. Футбол – это наша жизнь. 63 года мы вместе, а 63 года прожить – не поле перейти. Она очень много делала для того, чтобы в команде был покой и порядок. Нина Максимовна занималась бытовыми делами. Она мне очень много помогала, беседовала с женами, была на каждом матче, руководство с ней считалось. Если не будет тыла, если жена не будет понимать мужа и его работу – толку от этого не будет. Тренер должен приходить на работу и работать с душой, со свободной душой. Он должен знать, что у него дома всегда все будет в порядке.

- Вы работали во многих командах, ездили по странам. Тяжело даётся такой кочевой образ жизни?

- Переезды, перелёты – всё это даётся тяжело. Меняется климат. Время, питание. Пятнадцать дней я жил в Малайзии. Питание было индусское. День-два можно было поесть, но потом я их еду стороной обходил. Там всё острое очень.

- Всегда следили за правильным питанием футболистов, за тем, чтобы они не набирали лишний вес?

- Конечно всегда. У меня кто набирал вес, у того был отдельный стол. Я говорю – даю тебе срок, если не похудеешь, перейдешь на 50 рублей. Хватит есть. На халяву и уксус сладкий. Во всём должна быть мера. Помню в Луганске, ещё в «Трудовых резервах» у меня был вратарь, у которого аппетит был просто отменный. Я как-то прихожу со столовой, а у него отдельная комнатка была, и вижу – у него на столе столько наложено еды, что и поставить больше что-то некуда. Я всё раз – и убрал. Он прибегает с криком: «Где»? Я ему – бублик, иди сюда. Ты меня извини, но разве можно столько жрать? Джафаров больной, руки поднять не может. Я меняю его, а ты его уговариваешь, чтобы он из ворот не уходил. Играй или уходи.

Приходят перед тренировкой и кушают. Я, бывало, спрашивал у них, вы, что дома не поели? Какой толк от вас, если вы есть будете перед тренировкой. За всем надо следить.

- Некоторые тренера говорят: если ты играешь хорошо – делай что хочешь...

- Сейчас с этим легче. Всё расписано – где, что, чего, какие штрафы и так далее. Ты должен себя готовить, а не тренер за тобой по пятам бегать. Тренер требует от игроков выполнение той нагрузки и тех задач, которые он поставил перед командой на данную игру или тренировку. Если ты не готов или нарушил режим – в команде тебе делать нечего. Что я за тобой буду, как нянька ходить что ли? Я проверял состояние игроков по сокращениям сердечных циклов, измерял пульс. Если ты не восстановился до следующей игры, значит, ты где-то нарушил режим. Я всегда говорил ребятам – вы сердце не обманете. Вы можете меня обмануть, а сердце не обманете. Доходило до того, что я даже знал, где кто был, и что выпил. Как то иду я, а ребята стоят в строю. Я знал, кто выпил. Я около него останавливаюсь. Вот он стоит-стоит, не дышит. Потом пух, и выдохнул. Я говорю – с тобой всё ясно. А он в ответ – Герман Семёнович, клянусь, больше не повторится, больше не буду. Я в ответ: «В последний раз».

- Когда кто-то плохо играл, вы вели их на завод, показывали станки и говорили, что здесь будет их рабочее место, если и дальше так играть будут…

- Я закрепил их по цехам, чтобы они отвечали за свою деятельность. Им так всегда мозги чистили. Я говорил им всегда – что имеешь не хранишь, а потеряв - плачешь. Встанешь за станок, тогда поймешь что такое настоящий труд. Выиграли – все довольны, производительность труда вырастает. Проиграли – рабочие идут на работу, как на траур. Когда вы сами испытаете на себе то, как нелегко даются деньги рабочему классу, тогда вы узнаете что такое труд. Я им сразу пример приводил.

- Они боялись?

- А что ж не боятся? (улыбается). Жизнь то другая начнётся.

О жизни после «Зари»

- Расскажите о своей жизни после «Зари».

- В 1975-ом году я защитил Диссертацию. Потом начал работать на кафедре. Потом стал доцентом кафедры. Позже ко мне обратился секретарь обкома из Ростова, с просьбой возглавить их команду - СКА. Говорил, если я не приеду, то команда вылетит. Там был тренером Самарин. К нему подходили, говорили, что пора уже тренироваться, а он сидит в карты играет. В итоге я поехал туда. Это было тогда, когда от их предстоящей игры с «Зенитом» зависела судьба команды. Если бы СКА проиграл – вылетел бы. Итоговый счет – 1:0 в пользу СКА. На следующий год мы на восемь ступенек поднялись вверх. Очень большая работа была проведена. Гамулу стриг при всех, отправил его служить. Говорю – дайте ему сапоги, будешь за воротами мячи пинать. Имей ввиду. А ты, Заваров, посмотри, твои кудри останутся на полу, если хочешь иметь такую жизнь. Хотите быть людьми – будьте ими. Всё зависит от вас, не от меня. Я всё делаю для вас, мне нужна отдача. Мне не нужны пьяницы. На поле вы у меня умрёте. Шкляр как-то на тренировке выполнил одно упражнение, потом подошел ко мне и дал бумажку. Я читаю: «Прошу меня освободить из команды. Я больше не могу». Я его отпустил. Говорю – ты инженер, иди, работай, трудись.

Потом, когда командование в СКА начало соваться в мои дела я ушел из команды. Я говорил генералу, что условий нет, в уборной воды нет, полы скрипят, клопы прыгают, душа нет, в столовой проточной воды нет. Неужели у нас настолько бедная советская армия была, что мы не можем для кучки людей, которыми гордится весь Ростов, создать нормальные условия? Говорил им, чтобы не мешали мне работать. Пообщались с ними, говорю – поезжайте к себе в штаб, не мешайте мне работать. Я их всех выгнал. Потом сказал секретарю обкома – всё, говорю, я больше так работать не могу. Меня раз в больницу – сердце. А во второй раз началась стенокардия. Я им говорю: «Всё ребята, я жить хочу». Взял и уехал. А вместо себя порекомендовал Володьку Федотова. Когда приехали они в Душанбе играть на кубок, в три часа ночи он мне позвонил и попросил помочь. Я говорю: «Что такое?» А он: «Они не хотят выходить на поле. Что нам делать?». Я ему в ответ: «А ну позови мне к телефону двух Кузнецовых, Заварова…Я им говорю – Вы, что для Федотова играете что ли? Вы хорошая команда, здорово играете. Каждый из вас продолжает футбольную жизнь. Выходите и играйте». Они в итоге в том году кубок и выиграли.

После чемпионата Федотов пригласил меня с женой в метрополитен, в кафе. Сидим, и Федотов мне говорит: «Герман Семёнович, вы сделали команду, а я её развалил. У меня нет такого характера как у вас, как у Бескова, у Пономарёва». Я ему в ответ: «Володь, нельзя так. Разве можно, чтобы футболисты над тобой мудрствовали?»

Они тогда выиграли кубок, и на этом всё у Федотова и закончилось. Вот тебе и тренер. Не уговори я ребят, они так и не вышли бы на игру.

Жизнь моя насыщенная, проходит бурно. Некогда стареть и некогда думать о потусторонней жизни. Я её не боюсь. Закон жизни – человек рождается для того, чтобы, в конце концов, после всех деяний умереть. Все мы там будем. Меня ни сколько это не тревожит. Моя беда в том, что я перенёс очень много операций. Я привык быть всё время в движении, в любую погоду бегал по пять километров, принимал контрастный душ, шел на кафедру. Там было много дел, частые диссертации. Жизнь, мои знания, заслуги, которые у меня есть – всё это не даёт мне скучать.

- Наверняка вам запомнились луганские болельщики. В том время всегда на матчах «Зари» были аншлаги?

- У меня с болельщиками были очень хорошие взаимоотношения. Даже когда шел пешком со стадиона, ко мне подходили, сопровождали, задавали вопросы. Я на все вопросы всегда терпеливо отвечал. Был случай однажды, ко мне подошли три солидных мужчины и предложили посидеть в кафе, пообщаться, коньячку с шампанским выпить. Я ответил, что очень их уважаю и очень им благодарен, но я не пью. Я один из них говорит своему другу: «Я же тебе говорил, что Зонин не пьёт».

Часто в кино ходил, в театр. Жизнь была насыщенная. Работа кипела всегда. В девять утра я уже начинал проводить теоретические занятия. Хочу, пользуясь моментом сказать, что я очень благодарен болельщикам Луганска за поддержку и за то, что всегда болели за нас. Билетов на футбол было недостать. Ко мне приезжали на базу, просили помочь с приобретением билета. Я конечно не отказывал. Я никогда не думал, что в городе Луганске будет такое огромное количество болельщиков. Много народу было и тогда, когда я проводил тренировки. Я уже упоминал, что у нас в команде был одессит Лисаковский. Халтурщик страшный (улыбается). Так вот, после тренировки подошел как-то и говорит: «Герман Семёнович, вот здесь болит, я наступить не могу». И показывает на ногу. А я ему в ответ: «Толик, я на стадионе бегаю всегда десять кругов рядом с теннисными кортами, составь мне компанию». Он сказал, конечно, Герман Семенович. Пробежали мы круг, после чего я сказал: «А теперь Толик давай побыстрее». На третьем круге говорю: «Так, одессит, хватит меня обманывать. Ты бежишь десять кругов, на каждом кругу делаешь пять рывков по 20, 40, 50 метров». Команда вся пришла уже, а он всё бегает. Я подхожу и спрашиваю у него: «Ну, как у тебя дела?» Он отвечает: «Ой, чтоб я еще хоть раз закосил. Никогда в жизни».

- Герман Семёнович, за выступлением нынешней «Зари» следите?

- Конечно. Я по НТВ+ слежу за украинским чемпионатом и луганской «Зарёй». Игра мне нравится, но мы с Ниной Максимовной переживаем, что есть моменты, а забить не можем. Сейчас «Шахтёр» лучшая команда на Украине. Когда-то мы были лучшей командой. Если команда создаёт голевые моменты, их надо реализовывать. В наше время мы постоянно реализовывали свои голевые моменты. Мы много работали, я моделировал различные игровые ситуации, из которых не забивали и каждый раз на тренировках мы делали одно и тоже, пока не научились забивать. Пинчук поначалу говорил, что больше не может, что всё одно и тоже, но перетерпел, позже издалека стал забивать. Защитники у нас постоянно подключались во время стандартных положений, хорошо играли головой. Сашка Журавлёв пенальти всегда бил. Ребят оценивали, любили болельщики. Если кто-то из болельщиков увидит у футболиста нарушение режима, сразу звонили мне домой и говорили, мол, тот-то и тот-то сидит в ресторане. Я всё знал, держал руку на пульсе. И болельщики мне помогали. Они были заинтересованы в том, чтобы команда хорошо играла и была лучшей.

- Сейчас наши тренера постоянно говорят, что проблема современной «Зари» - это не реализация своих моментов. Мы много создаём, но мало забиваем…

- Это бич всего российского и украинского футбола, причём не только команд, но и сборных. Поэтому в своё время я уделял очень много внимания различным ударам. Был у меня такой защитник – Першин. У него здоровая нога была, размер 44-й или 45-й. Ему было неудобно бить прямым подъемом и серединой подъёма тоже. Я научил его бить под углом. Я всех учил бить, причём сам показывал всё время, рассказывал всю методику и механику, как правильно подходить к мячу, где должна быть опорная нога, бьющая нога, корпус, где должно находиться тело после удара.

Мнение болельщиков было для меня очень важным

- Как я понял, Герман Семёнович, вы, годы, проведённые в Луганске, вспоминаете с большой ностальгией. Наверное, хотелось бы вам вернуться назад?

- Я уже говорил, что признался в открытую, когда выступал перед любителями футбола, в ДК имени Ленина, что я в жизни сделал очень большую глупость. Создал такую классную команду, обиделся на Владимира Васильевича Шевченко, который столько делал для команды, и уехал из Луганска. Я совершил огромную глупость. Прошу вас, меня за это простить. Если бы я остался, мы бы еще несколько лет занимали первые места, потому что в то время лучше нас никто не играл. У нас была новая тактика, высокие морально-волевые качества и высокая подготовленность. Нас очень поддерживали болельщики не только Луганска, но и всей округи, шахтёры поддерживали. Я ребят водил в шахту, они знали, что это такое и какой это адский труд. За нами следили. Однажды проиграли мы товарищескую игру, к нам пошли письма, звонки. Я ответил, что товарищеские игры это обычный тренировочный процесс, который позволяет мне определить состав. Наиграть тактические варианты, определить функциональное состояние игроков. Результат в этих матчах не имеет особого значения. Артист, когда репетирует, тоже допускает очень много ошибок.

- В футболе существует масса суеверий. Например, встать не с той ноги, бутсы не так завязать, автобусу не сдавать назад. Скажите, были ли вы суеверным?

- У меня были суеверия, когда я сам играл. Начинал бутсы одевать с левой ноги. Когда стал тренером, я выходил последним. Помню в Сан-Паулу едем играть, разница в девять часов. И вдруг Сашка Журавлёв говорит: «Герман Семёнович, а я гетры забыл». А кто-то из игроков сказал – всё, проиграли мы эту игру. Я говорю: «Неужели из-за этого можно проиграть?» В результате тот матч мы проиграли, хотя, судя по игре, проигрывать не должны были. Вот вам, пожалуйста. Можно расценивать случившееся как угодно.

- Со многими людьми общаетесь, в частности, из Луганска?

- Из Луганска ребята мне звонят, я им звоню. На днях, например, Леонтий Ткачёв звонил. Отличный парень, он у меня администратором был. Я из него человека сделал. Он до сих пор работает в клубе. У меня не было ни массажиста, ни восстановительного центра. Ходили в общую баню рядом со стадионом. Потом, когда построили сауну на базе, ездили после игры туда. Я сам лечил игроков, сам парил, сам массировал. Это всё делал я один. Я страшно уставал. Помню, Джафаров вратарь был, у него обе руки выскакивали, плечи. Приходили в баню, и я ему делал лечебный массаж. В Бирме, когда я принял команду, тоже лечил там игроков сам. Я там вообще с ног на голову всё перевернул. Поэтому люди видят, что человек трудится, хочет, чтобы у всех в жизни было всё нормально. Был случай в той же Бирме. Пропал у меня защитник. А он пошел на месяц в монахи. Там положено прочувствовать на себе жизнь буддиста.

- Близится сорокалетие с того дня, когда «Заря» завоевала чемпионство в 1972-ом году. Хотелось бы записать ваше небольшое обращение к болельщикам «Зари».

- Дорогие болельщики, луганчане, я вас очень люблю и уважаю. Я никогда не забуду, как вы болели за нашу команду. В 1972-ом году «Заря» стала первой командой из областного центра, которая выиграла чемпионат СССР. Это огромное достижение. Мнение болельщиков всегда имело важное значение. Вы всегда мне помогали. Вспомните моё последнее выступление в ДК имени Ленина. Он был переполнен. Я верю, что у нашей «Зари» впереди ещё очень много побед. И вместе мы всего добьёмся. Ура!