Алексей Игонин: мне с детства говорили, что я не футболист

Завершившийся сезон для Алексея Игонина выдался однозначно лучшим, проведенным в составе подмосковного "Сатурна". Экс-капитан "Зенита" при Владимире Вайссе стал ключевой фигурой "инопланетян", отыграв чемпионат практически без замен. Игонин разменял гроссмейстерский рубеж в 200 матчей в Премьер-лиге и останавливаться на этом не собирается. Корреспондент еженедельника "Футбол" напросился к Алексею в гости, чтобы поздравить с успешным сезоном и поболтать "за жизнь". ЖУЛЕБИНСКИЙ ОТШЕЛЬНИК Для того чтобы понять, почему Игонин в качестве своего московского места жительства избрал далекое от центра города и всяческих благ цивилизации Жулебино, достаточно хотя бы раз попытаться в будний день добраться до стадиона "Сатурн" из Москвы — дорога может занять часа три. А вот у Игонина таких проблем нет. "Тренировка закончилась в шесть вечера, я сел в машину и через 25 минут уже на кольце. Смысла жить в центре нет никакого — нечего там делать. Да и воздух здесь свежее, и райончик похож на питерские", — рассуждает Игонин и признается, что все равно здесь он чувствует себя не вполне дома. В Питере — любимая жена Наташа, четырехмесячный сын Ярослав, друзья, родные. В Москве — тренировки, сборы, игры, и, в общем-то, все. — Как вам сезон "Сатурна"? Команда ведь не решила поставленные руководством задачи? — Нам нужно время, ведь сделали, по сути, новую команду. Если взять, к примеру, этот "Сатурн" и перенести его на три года назад, будет результат. Но за это время другие клубы тоже сделали шаги вперед. Привозят, к примеру, Жо, и попробуй его догони. Мы-то потихонечку вверх растем. И пока Жо догоним, они другого привезут, еще лучше. — И тем не менее у "Сатурна" самая надежная защита… — Так у нас и вратарь какой шикарный! Кто в "Сатурне" действительно звезда, так это Кински. Вокруг него уже и строится оборона. Когда пришел Вайсс, он первым делом принялся налаживать игру в защите и поставил задачу — как можно меньше пропускать. Так что все идет по плану. В межсезонье приедут еще несколько игроков, нужных тренеру, и будем работать над улучшением атакующих действий. — За три года, учитывая текучку кадров в клубе, вы, наверное, уже считаетесь старожилом? — Да, для меня каждый год — это как новая жизнь. Уже, наверное, человек пятьдесят поменялось. Новый тренер, новое руководство, новые игроки. Адаптироваться к этому непросто, ведь постоянно нужно перестраиваться. Один говорил: играем длинными передачами, другой — в одно касание, третий — меньше двух касаний — вообще не футболист. А класс-то, извините, не мировой. За одну игру не перестроишься… — В "Сатурне" много иностранцев. Как они адаптируются в России? — У нас и тренер иностранный, но он уже говорил по-русски, когда возглавил команду. Да и легионеры молодцы — все время язык учат. Тот же Михел и другие едут в автобусе и штудируют русский. — Не так давно вы сыграли двухсотый матч в Премьер-лиге. Как отметили юбилей? — Да я и не подсчитывал их никогда. Двести, в принципе, не так уж и много. А с другой стороны посмотришь, так и вся футбольная жизнь — практически десять лет. Кто-то по сто с чем-то игр за сборную проводит, так что мои показатели не такие уж выдающиеся. Я на них особого внимания не обращаю. — И все же этот сезон в "Сатурне" у вас лучший… — Конечно. Когда пришел в команду, только восстанавливал кондиции, сыграл лишь пару матчей. В прошлом сезоне начал неплохо, но потом опять травму получил. На два месяца в разгар чемпионата из строя выбыл. И на сто процентов был готов только в последние семь игр. Выходит, что только этот сезон целым получился. Да и то за неделю до старта палец на ноге сломал. И тренер новый как раз пришел. Но Вайсс мне сразу сказал: "Я тебя знаю, я тебя видел. Все будет нормально". Выяснилось, что, перед тем как принять команду, он просмотрел наши матчи на предсезонке. Первую игру на Кубок я пропустил, а уже перед следующим матчем тренер сказал: готовься, выйдешь на поле. Это через двенадцать дней после перелома — я только в бассейне плавал да процедуры восстановительные проходил. Но надо так надо, вышел на поле. — Травмы вас вообще постоянно преследовали. Ну а самой тяжелой, наверное, получилась та, что вы в составе "Зенита" заработали в игре с "Ураланом"… — Да уж, я тогда полсезона пропустил. Обстановка в команде неважная была: пришел новый тренер. Все побежали доказывать свою состоятельность, и я побежал. В итоге плачевно все закончилось. Казалось, на ровном месте травмировался, но была у этого повреждения большая предыстория. В игре с "Ураланом" я почувствовал боль, но не сказал бы, что очень сильную. Врач взял ответственность на себя и сказал: играть Игонин не может. Почувствовал неладное. Потом выяснилось: у меня мениск "полетел" и крестообразная связка. Обследование и операцию я делал в Германии, и местные врачи сказали, что травма моя очень застарелая и надрыв был примерно год назад. Начал вспоминать, когда это могло произойти, и потом выяснилось: по иронии судьбы была игра в Раменском. Тогда я месяц не играл, потом выходил на поле на уколах. А теперь стадион "Сатурн" — мое родное поле. Впрочем, сезон тогда доиграл, мы завоевали третье место. Может быть, все было правильно. ДВЕ БУТЫЛКИ ПИВА И КОНСЕРВЫ Когда Игонин вспоминает начало своей футбольной карьеры, его лицо мгновенно озаряется загадочной улыбкой, а сам он моментально и с удовольствием уносится мыслями в прошлое. Характерно, что обо всех своих злоключениях он рассказывает абсолютно без злобы и в любом эпизоде выискивает только положительные стороны. — Играть я хотел еще будучи совсем маленьким, и вроде как на уровне ребят во дворе получалось неплохо, — признается Алексей. — Во втором классе записался в ближайшую школу, которую нашли дедушка с бабушкой. Как потом оказалось, это был фарм-клуб знаменитой школы "Смена". Побегал в нем пару недель, и меня из двадцати человек отобрали в саму "Смену". Там занимался год, но физические данные были не очень, так что пришлось играть за вторую команду. Малышей ведь как выбирают: сильно прыгаешь — значит молодец, научишься по мячу бить — будешь всех лупить. А потом меня в школе во вторую смену перевели, и я не мог попадать на тренировки. Устроился в команду "Турбостроитель" — в ней и постигал основные азы. Там я отыграл до девятого класса, и уже нужно было идти в спортинтернат. И даже туда я ни с первой, ни со второй попытки не попал. Но в итоге меня как трудягу все-таки зачислили за пять дней до начала учебы. — А когда вы поняли, что хотите стать профессиональным футболистом? — Да никогда не хотел им становиться. Просто очень хотел играть. К тому же перспектив поначалу не было никаких. В том же интернате в последний год меня хотели отчислить. Сказали, дескать, ты неперспективный, иди-ка лучше обратно в школу. Но я все равно каким-то образом там доучился. С футболом, сказали, все равно у меня ничего не получится, и заниматься мной никто не стал. В "Зенит" и питерский "Локомотив" меня не взяли, и я пошел учиться в институт им. Лесгафта. — Какие впечатления от учебы в вузе? — Если честно, я чуть с ума не сошел от математики и химии. Я математикой лет шесть не занимался, и вообще никаких основ не было. Но полгода прилежно ходил на лекции, все учил, делал домашние задания. А потом получилось так, что тренер нашей институтской команды Виталий Васильевич Лебедев ушел работать с дублем "Зенита". И взял на просмотр девять человек. Как сейчас помню, на поле одновременно тренировались 70 игроков. И после этого жесточайшего отбора в дубль нас попало человек восемь. Конечно, на самых минимальных условиях, но все же на руках был профессиональный контракт. — Получается, к тому времени вы уже довольно долго всерьез футболом не занимались? — Да, по сути, два года я просто играл с друзьями на досуге. Частенько во дворе бегал с мужиками. У нас были любители футбола, которые организовывали турниры на снегу. И премией за его выигрыш были две бутылки пива и банка консервов. Помню, мы с другом были просто счастливы, когда выиграли два таких турнира подряд. А потом мой бывший тренер из "Турбостроителя" организовал мини-футбольную команду. За нее выступали неудавшиеся футболисты и три-четыре человека, которым было порядком за тридцать. Они очень любили футбол. При этом у них были большие животы, а кошельки еще больше. — И с кем же вы сражались? — Поначалу со всякими "пивняками" — банкирами, булочниками. Ребятам понравилось, они завелись, и мы заявились на областные соревнования. Там были те же банкиры, но уже в форме. Было очень интересное время. На воротах у нас стоял огромных размеров мужчина с толстенной золотой цепью на шее, который на матч приезжал на шестисотом "мерседесе". Призом за победу на турнире из семи-восьми игр был поход в ресторан всей командой. Клуб наш, кстати, назывался так же, как и ресторан, в котором проходили эти банкеты, — "Полесье". Для нас с другом, вечно голодных, это был настоящий праздник. Денег, конечно, поначалу никаких не платили. Но потом мы выиграли областные соревнования и попали во вторую лигу, а из нее — в первую. Причем почти тем же составом. Команду содержали те же самые энтузиасты, "любители футбола". За их счет мы ездили в другие города, они оплачивали и гостиницы. Вообще они были классные мужики. К нам с другом как к своим детям относились. В итоге мы были близки к тому, чтобы попасть и в высшую лигу, но в этот момент я пробился в дубль "Зенита". В КАБРИОЛЕТЕ ПО НЕВСКОМУ О "Зените" — несомненно, самом удачном пока этапе своей карьеры — Игонин вспоминает на удивление спокойно. Хотя не скрывает, что не совсем красивое расставание питерцев со своим капитаном оставило след в его душе. Мы перебираемся из гостиной на кухню, Алексей заваривает кофе и продолжает рассказ. — Вы попали в "Зенит" в середине девяностых, когда команда была далека от вершин российского футбола. — Да, тогда "Зенит" только готовился к выходу в высшую лигу, в команду пришел Павел Садырин. И тогда не обошлось без протекции Лебедева, который, говорят, постоянно ходил к Садырину и просил, чтобы меня взяли в основной состав. А тот отмахивался: дескать, что ты меня учишь. Но весной дебютного для "Зенита" сезона в элите меня стали подпускать к основе. Даже не знаю, почему. Видимо, попал "на волну", а может, и заметили мое прилежание. Я люблю работать на тренировках и «вкалывал» очень много. Ну и тренеры, конечно, помогли. Тот же Садырин, Лебедев, Семыкин из "Турбостроителя". В итоге из всех, кто попал тогда со мной в дубль, я один в главную команду и пробился. — Свой первый выход на поле в футболке "Зенита" помните? — Конечно. Это был матч в Питере, мы сыграли с "Локомотивом" вничью — 1:1, и неожиданно для себя я вышел на вынужденную замену. Защитник получил травму, и, кроме меня, выпустить на поле было некого. У Садырина была интересная манера: он всегда почему-то использовал три замены. К тому времени, поскольку счет "Зенит" устраивал, оставалась одна замена, я перестал разминаться, просто лег на маты и смотрел футбол. И тут мне начали кричать со скамейки. Я сначала не верил и продолжал лежать, поскольку над нами иногда так подшучивали партнеры. Говорят, дескать, тебя выпускают, ты прибегаешь, а звали другого. Но тут действительно звали меня. Вышел минут за пятнадцать до конца, матч так и закончился вничью. Впечатления были очень сумбурные: нам из-за меня чуть гол не забили. Но Окрошидзе выручил. В себя я пришел, уже когда домой приехал, часа через два. Из-за той ошибки я очень боялся послематчевого разбора. Садырин на разборе живьем мог съесть, но он посмотрел на меня и сказал: "С тобой-то ладно, молодой". И обратился к опытному товарищу: "Ну а ты-то что делал?" — и на него все выплеснул. Я был рад, что все обошлось, ведь я человек очень эмоциональный и не знаю, как бы потом все сложилось, подойди ко мне Садырин иначе. — Потом "Зенит" за несколько лет пробился к медалям, выиграл Кубок России... — Конечно, это был прорыв. Строили новую команду, приходили и уходили тренеры. Финансовое положение по сравнению с другими клубами было тяжелым. Людей не хватало. И работали на износ, что сказалось впоследствии. Когда я потом лечил крестообразные связки, вспомнил, что подобные травмы были аж у шести футболистов. Тот же Кобелев, по большому счету, именно из-за этого закончил. А я был моложе, так что выдержал, хоть и потерял много месяцев. — Победа в финале Кубка наверняка стоит особняком? — Тогда люди вообще не особо верили, что мы сможем выиграть. Ушел Бышовец, пришел Давыдов, в чемпионате мы не слишком удачно выступали. Тогда я даже не осознал, что мы сделали. Матчи шли через два дня на третий, а я в то время только начинал, и каждая игра была как праздник. И вдруг — финал Кубка. Первая мысль: надо идти и выложиться. А когда мы уже бегали с кубком вокруг поля, я увидел тех ребят из "Полесья", с которыми в мини-футбол играл. И тогда начал осознавать, что мы не просто выиграли матч, раз такие солидные люди специально приехали в Москву поболеть за нас. А настоящая радость от победы появилась, когда мы вернулись в Питер. Уже в аэропорте нас ждала огромная толпа людей. Я сначала подумал, что, видимо, какая-то важная делегация приехала, и только потом понял, что это за нами. Мы к такому совершенно не привыкли. А потом ради нас перекрыли весь Невский, и мы с кубком ездили по городу в кабриолетах… Правда, потом — опять травмы, провал в чемпионате, и на следующий год все пришлось заново начинать. — История вашего расставания с "Зенитом" в свое время вызвала много шума. Как же было на самом деле? — Я восстанавливался после травмы, и мне сказали, чтобы не форсировал события и спокойно занимался. А в перерыве между кругами должно было состояться очередное собрание акционеров, начали ходить разговоры, что меня хотят выставить на трансфер. Я сначала не поверил, но все подтвердилось. Как мне потом рассказали, выступил Петржела и сказал, что я команде не нужен. Виталий Леонтьевич Мутко очень за меня заступался. У нас с ним были отличные отношения. Они остались до сих пор. Но позиция Мутко не помогла. Я попросил Петржелу хотя бы дать возможность остаться в команде до зимы, когда у меня истечет срок контракта, и при этом набрать форму. Но тренер и этого не захотел, заявив, что — почему-то — я мешаю "Зениту" и тренировочному процессу. Не знаю, откуда возник такой негатив в мой адрес, но от меня хотели избавиться как можно быстрее. Многочисленные просмотры ни к чему не привели. К тому же я собирался жениться и уезжать из города ну никак не мог. Я вернулся, что всем очень не понравилось. Мне дали зарплату дублера и отправили тренироваться со второй командой, запретив за нее играть. Да и заниматься-то удавалось только благодаря хорошим отношениям с тренером, который на свой страх и риск давал возможность поддерживать форму. Так я "доиграл" до конца контракта и ушел. Была надежда, что еще дадут шанс, но все было бесполезно. Как потом выяснилось, Виталий Леонтьевич тоже уже уходил из клуба и на новое руководство большого влияния не имел. Как мне объяснили некоторые специалисты: дескать, я был "человеком Мутко", и поэтому от меня хотели избавиться. Не на той стороне, мол, оказался. Хотя на какой я могу быть стороне? CАМЫЙ УДАЧНЫЙ ПРОЕКТ То, что для Игонина семья — на первом месте, становится понятно уже при осмотре квартиры. Фотографии Алексея и его супруги Натальи — единственное "украшение" дома. А то удовольствие, с которым он рассказывает о жене, может быть только искренним. После непростых воспоминаний о Петржеле лицо Игонина мгновенно светлеет, когда речь заходит о "второй половинке". — Как вы познакомились с будущей женой? — Достаточно случайно. Мы с Миланом Вьештицей и Камилом Чонтофальски пошли вечером на дискотеку в клуб, куда ходили довольно часто. И Милан познакомился с двумя девушками. Одной из них и была Наташа. Что интересно, они не знали, что мы из "Зенита", да и вообще были далеки от футбола. В Питере сыграть на том, что ты футболист, достаточно просто, но в этот раз не сработало (смеется). Потом начали встречаться, и уже через три недели я сделал Наташе предложение, а через три месяца мы поженились. Для себя же я все решил уже дня через три после знакомства. Многие умные люди мне раньше говорили, что, когда будет та самая, ты поймешь. Так и получилось. Ответ на предложение о женитьбе, правда, получил не сразу. Тогда все было на эмоциях, а Наташа хотела посидеть, подумать. В итоге как-то удалось получить согласие. Вообще это пока мой лучший проект из всего, что я сделал в жизни (улыбается). — На свадьбе, наверное, гуляла вся команда? — Получилось все очень интересно. Мы планировали дату за полтора месяца и специально назначили ее на перерыв в чемпионате. Но именно тогда "Зениту" предстояло играть на Кубок Премьер-лиги. И мало того, что матч был в Питере, так еще и с "Торпедо", в котором играли мои друзья — Осипов, Бородин. На свадьбу была приглашена вся команда, но ребята подъехали уже после матча. — А вы вроде бы сразу после бракосочетания приехали прямо на стадион? — Вначале после ЗАГСа катались по городу. Я созванивался с Виталием Леонтьевичем, который как раз был на футболе, и тут родилась идея поехать на стадион. И мы прямо на лимузине поехали на "Петровский", а ведь все прилегающие территории во время матча оцепляются и проехать туда невозможно. Но один мой хороший знакомый из руководства ГАИ помог — по рации убирал перед нами все препятствия. Мы заехали на стадион и в свадебных костюмах зашли прямо в VIP-ложу, где сидели Мутко, Лавров, другие уважаемые люди. Нас все поздравили, мы посмотрели игру. Потом нынешний генеральный директор "Зенита" Александр Поваренкин где-то нашел шампанское, мы выпили со всеми. Был и еще один сюрприз — о нашей свадьбе объявили по стадиону, и зрители скандировали: "Горько!". Все получилось спонтанно и очень доброжелательно. Тогда я на минуту забыл, что уже практически не являюсь частью команды. — А после вы оказались в одесском "Черноморце". Как вас вообще в Украину занесло? — После неудачных попыток самому устроить свою дальнейшую судьбу я подписал контракт с агентом Павлом Андреевым. Он же вел дела Андрея Аршавина. Несмотря на то что контракт с "Зенитом" истек, трансферный лист все равно был у клуба и я стоил денег. Кроме того, "Зенит" со мной не рассчитался по контракту, но я почему-то не стал с ним судиться. Хотя половину годовой зарплаты так и не получил. Но мы договорились, что клуб сделает трансферную сумму меньше и разница пойдет как раз на погашение долга передо мной. Было несколько неплохих вариантов, но в итоге я оказался в "Черноморце". Мысль была такая, что Альтман, как очень грамотный тренер, поможет мне набрать кондиции, и где-то через полгода я вернусь в Россию. — И вот наконец после "Черноморца" перешли в "Сатурн". Какие цели перед собой ставите сейчас? — Мне с детства говорили, что футболист из меня не получится, может быть, поэтому я никогда не стремился, к примеру, выиграть золотые медали. Мне бы просто играть — и уже буду счастлив. Хотелось бы подняться по своему уровню как можно выше и продержаться там как можно дольше. — А как же сборная? Ведь было время — были вы и в национальной команде… — Знаете, выйти на матч в майке сборной — это чем-то по эмоциям напоминает первую игру. Ощущения, что совершил что-то серьезное, большое. А осознание уже потом приходит. Где бы ни играл, мне говорили: ты две игры за сборную провел. Тогда казалось, что два матча — вообще ничто… Потом в национальной команде все поменялось, был нужен незамедлительный результат. Поставили на опытных, чтобы было поменьше ошибок. И в итоге в сборную меня больше не приглашали. Я тогда не расстраивался, думал: 20 лет, все впереди. — Сейчас думаете, что хорошо бы еще медалей и кубков?.. — Не главное это все-таки. Можно, конечно, перейти в другой клуб, отсидеть там на скамейке и получить медаль. Но для меня это гораздо хуже, чем выступать в команде послабее, но при этом постоянно выходить на поле. Я такого обмена не хочу. К примеру, у меня есть серебряная медаль, выигранная с "Зенитом": я сыграл нужное количество матчей. Но никогда не говорю, что я серебряный призер. По большому счету, это не моя награда. Просто проехал со всеми в вагоне. Бронзовые медали же были завоеваны потом и кровью. Если Кубок мы выиграли во многом благодаря удаче, то третье место тогда я действительно заслужил.