Рождественское путешествие на родину Хиддинка. Корреспондент «СС» посетил места, где родился и вырос главный тренер сборной России

Тормознув у установленного на въезде в городок щита с большой буквой «I» вверху, сразу понимаю: профессиональная память не подвела, мелькнувшее на дорожном указателе название «Varsseveld» не зря ассоциировалось с именем Гуса Хиддинка. Уж если прямо на плане населенного пункта то и дело мелькает: Hiddinktown, Hiddink dijk (улица Хиддинка), Hiddinkshuus (дом Хиддинка), Hiddink-bruch (мост Хиддинка). Можно не сомневаться – это именно и есть «малая родина» главного тренера российской футбольной сборной. Признаюсь сразу: посещать родные места Гуса Хиддинка я вовсе не собирался. Да и находился, вообще-то говоря, «не на работе». А, наоборот, в чудесном рождественско-каникулярном состоянии блаженного (увы, заведомо короткого) безделья. Декабрь выдался насыщенным – тут и гандбольный чемпионат Европы для клубов с участием «Чеховских медведей» в Кельне, и десятидневный шахматный матч Крамника с компьютером в Бонне, и последняя лигочемпионская игра ЦСКА в Гамбурге, и визит баскетбольного «Динамо» в Дюссельдорф на матч Евролиги УЛЕБ... Словом, работы хватало. И в свободный денек с удовольствием повалялся бы с книжкой на диване, да жена с дочерью активно напомнили о давно обещанной поездке «за границу». «За границу» не зря звучит именно в ироничных кавычках: от расположенного на самом западе Германии Бохума, где находится мой корпункт, до Бельгии можно доехать часа за полтора, до Люксембурга – за два с половиной, до Франции – за три. Но чаще всего мы ездим (если на автобане нет пробок – всего-то минут сорок) в ближайшую Голландию. А поскольку никаких виз не требуется, то «путешествия» эти напоминают наши домашние выезды «на речку» – решили, сели в машину да поехали. Погулять по тишайшим голландским городкам, покататься на обязательном кораблике по обязательным же речкам или каналам, съесть вкуснейшую, приготовленную по старым рецептам свежевыловленную рыбку, да и домой запастись настоящим голландским сыром, копченым угрем и фантастической селедочкой «матиссен» – святое дело. Наверняка «обязательная программа» была бы выполнена и в этот предрождественский день. Но... Обычно цель поездки мы выбираем наугад: проезжаем по уже голландскому автобану с полчасика, сворачиваем на любой понравившийся указатель и — вперед по местной шоссейке до ближайшего городка или деревушки. Однако на этот раз далеко уехать не удается: сразу за «границей», которую замечаешь только по щиту у дороги да обязательному снижению скорости до 100 км, автобан перекрыт для ремонта, и мы сворачиваем на узенькую объездную дорогу. А уже на ней, на ближайшей развилке, я и обнаруживаю стрелку-указатель с откуда-то знакомым названием «Varsseveld». То есть как это откуда?! Да, конечно же, из только что вышедшей и кое-как прочитанной (голландский язык похож на немецкий примерно так же, как украинский на русский, а переводы пока только готовятся) книги голландского журналиста Франса ван ден Ньювенхофа «Хиддинк: это мой мир»! А потому, подчиняясь сработавшему журналистскому инстинкту, решительно сворачиваю по стрелке. И когда, убедившись, что память не подвела, я объясняю домашним, почему я выбрал именно Варсевельд, семья понимает: отдых на этот раз придется совмещать с работой... БОЛЬШАЯ ДЕРЕВНЯ? НЕТ, МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД! В российских газетах родину Хиддинка частенько называли «маленькой деревушкой возле границы с Германией». Верно в этом утверждении почти все: Варсевельд (сами голландцы называют его Фарзевельдом) действительно расположен совсем рядом с Германией и действительно маленький. Но вот насчет деревушки российские корреспонденты погорячились... Думаю, если бы такие деревни были у нас, жить в городах мало бы кто стремился: провинциальная тишина и покой удивительно совмещаются здесь с укладом современной городской жизни. В том, что Варсевельд — все-таки не деревня, убеждаемся сразу же: найти парковку помогают указатели с гордой надписью «Паркинг-городской центр». Площадь, улицы, магазины, кафе, ресторанчики тоже выглядят вполне по-городскому, а на очередном информационном стенде каждый сомневающийся может прочитать, что в «городе Варсевельде» (похоже, уменьшительного «городок» в голландском не существует) проживает сегодня 6391 человек, имеется (это значится под одним из первых номеров) спортивный клуб «СК Варсевельд», ансамбль народного танца и песни, ежегодно проводится национальный мотокросс, конно-спортивный праздник, велогонка и, конечно же, городской фольклорный фестиваль. Упомянут на стенде и Гус Хиддинк – первым среди двух самых знаменитых уроженцев Варсевельда (имя второго, велогонщика Роберта Гезинка, вряд ли о многом скажет нашим читателям), с полным перечислением достижений и титулов. Вот только «Гузеум» – музей Гуса Хиддинка, о котором приходилось слышать как о месте обязательного паломничества толп корейских туристов, в списке городских достопримечательностей почему-то не значится. МУЗЕЙ ТРЕНЕРА ЗАКРЫЛИ, ЧТОБЫ... НЕ ТОЛКАТЬСЯ – А его больше нет, этого музея! – огорошивает нас первый же спрошенный (точнее, «ссаженный» с велосипеда – чего не сделаешь ради добычи информации!) варсевельдский житель по имени Дерк. – Вот раньше тут у нас, особенно весной и летом, корейцы действительно толпами ходили – бывали дни, когда больше десяти автобусов прибывало. Интересный народ: мы, конечно, нашим Гусом тоже гордимся, а как же, и болеем за него всегда, но чтобы до обожествления... А они иной раз со слезами на глазах из этого самого «Гузеума» выходили, некоторые даже норовили кусочек «земли Хиддинка» (наш собеседник хохочет) выкопать и с собой увезти... – Так почему же музей закрылся? – Не знаю, – задумывается абориген. – Может, из-за того, что корейцев стало с каждым годом все меньше и меньше приезжать? Знаете, с одной стороны, это плохо – туристы у нас немало денежек оставляли, а с другой... Мы к такой толчее и суете, что они создавали, не очень привыкли. А вместо «Гузеума» сейчас кафе – чем плохо? – Ну, у вас в честь Хиддинка много чего названо: и мост, и улица, и дома... – Улица – Хиддинк-дийк – действительно в честь Гуса, – смеется Дерк, – а остальное – не совсем. В Варсевельде Хиддинков всегда было много. Так что дома эти принадлежали разным семьям с этой фамилией, один из них, кажется, – дедушке Гуса. А в честь кого из Хиддинков окрестили мостик, я даже не скажу. Но город о Гусе не забывает – у дома, где он родился, даже памятная табличка установлена. Как туда пройти? Боюсь вас запутать – это далеко, с другой стороны церкви, вы там еще спросите. Я ВИЖУ ДОМ, ГДЕ ХИДДИНК РОС До «другой стороны церкви», по варсевельдским меркам, действительно «далеко» – около полукилометра. Но их стоило пройти, чтобы еще раз убедиться в том, что знаменитого земляка в Варсевельде знают, любят – и гордятся им. – Дом, где родился Гус? – переспрашивает улыбчивая пожилая Геррит, которой мы мешаем (похоже, здесь это главный вид транспорта) оседлать «стального коня». – Конечно, знаю – у нас его все знают. Завернете за угол на Споорстраат, а там совсем недалеко... Геррит начинает показывать направление, но в этот момент ее природное любопытство, похоже, перевешивает голландскую сдержанность. – А вы, извините, если не секрет, откуда? На корейцев не похожи... Из Австралии? Ах, из России? Из московской спортивной газеты? Тогда расскажите – как там у вас наш Гус работает, как у него дела? Услышав же, что игра российской сборной под управлением Хиддинка к концу сезона стала внушать оптимизм, всплескивает руками: – А я и не сомневалась! Мы тут в Гусе никогда не сомневаемся – он, если за что берется, всегда добивается успеха! И вот, наконец, Споорстраат, 19: тот самый, говоря почти словами еще не до конца забытого детского поэта, «дом, где Хиддинк рос» – солидное строение красного кирпича, которому сходу и не дашь немалого, судя по факту рождения в нем тренера, возраста. Ту самую «памятную табличку», глядя на дом, не сразу и замечаем: мемориальная доска скромно приткнулась на низеньком столбике в палисаднике, прямо у декоративного заборчика – и размерами отнюдь не потрясает. Зато на ней рационально уместилась масса информации: и то, что именно в этом доме в 1946 году появился на свет Гус – третий по счету из шести братьев Хиддинков, и то, что он рос здесь до 12 лет, и то, что именно в этом палисаднике он играл в футбол – и все это на корейском, голландском и английском (именно в таком порядке) языках. Находится на табличке место и для предупреждения: это частная собственность, а потому фотографировать разрешается только со стороны улицы. Слава богу, что хоть так разрешается! Да и вышедшая из дома хозяйка смотрит на любопытных пришельцев довольно благосклонно, хотя фотографироваться, и даже назвать имя отказывается напрочь: я мол, не фотомодель и не знаменитость. – Не мешают ли нам поклонники Гуса Хиддинка? – переспрашивает она. – А что делать? Могли ли родители в 1958 году, покупая этот дом, знать, что маленький Гус станет таким знаменитым? Да и привыкли мы уже. К тому же сейчас поспокойнее стало – корейцев намного меньше, а австралийцы, наверное, до нас не добираются. А вы откуда? Из России?! Редкие гости! Наверное, Гус у вас еще ничего не выиграл? Ну, выиграет точно! – И тогда вам придется рассказывать о знаменитом земляке российским туристам. – А о чем я могу рассказать? Близко знакома с Гусом я никогда не была – Хиддинки выехали, мы въехали – и живем здесь уже полвека. А за рассказами вам лучше к брату, Хансу Хиддинку обратиться – он здесь, в Варсевельде живет. Есть еще, конечно, и родители, но вы их лучше не беспокойте – они старенькие уже, обоим за 90, до двери с трудом доходят. ГУС ЦЕНОЙ В 900 ЕВРО Дом Ханса находим с помощью бармена и двух юных посетителей кафе, того самого, где до недавнего времени располагался «Гузеум». Но узнать о детских проказах непоседливого Гуса из первых уст, увы, не удается: открывшая дверь домработница сообщает, что единственный из братьев Хиддинков, не ставший футболистом (говорят, что когда младший по возрасту Гус стал на поле раз за разом делать из него дурака, он понял, что футбол – не для него, и увлекся джазом) уехал на очередной рождественский концерт. Пусто по случаю предстоящего праздника и на маленьком городском стадиончике, где когда-то юный Гус, как и его четыре брата, делал первые шаги сначала в футболе. В архиве «СК Варсевельд» есть документы, свидетельствующие, что лучший игрок клуба перешел на более высокий уровень, в команду «Де Граафшап» из соседнего Детинхема, в возрасте 20 лет и совсем не за символическую по тем временам сумму в 2000 гульденов (около 900 нынешних евро). «ОН КЕНГУРЯТНИКОВ ИГРАТЬ НАУЧИЛ» И нам ничего не остается, как, махнув рукой на дела, отправится ужинать – конечно же, в ресторанчик, расположенный в доме с надписью «Hiddinkshuus». А там – море пива. И, естественно, футбола: вовсю обсуждается предстоящая (в феврале!) битва «Аякса» с «Вердером» в Кубке УЕФА. Впрочем, слова «Хиддинк» и «Москва» сразу же переключают беседу на «российскую» тему. Обсуждать, по мнению варсевельдских знатоков (именно так, без кавычек – имена и позиции наших сборников называются тут вполне со знанием дела), нечего: раз со сборной России работает Хиддинк, значит, все у нее будет в порядке! – Наш Гус, он всегда и везде побеждает! – звучит громко и чуть ли не хором. – Он и в детстве во всем стремился быть лучшим, правда, Райнедр? – и седой «патриарх» компании подтверждающе кивает. – Если уж он корейцев в мировые призеры вывел да кенгурятников научил играть в футбол, то с русскими уж точно чего-нибудь выиграет! А куда ему деваться, – голландцы смеются, – он же знает, что мы тут теперь за Россию болеем! – У нас тут кое-кто из продавцов сувениров по-корейски научился сносно болтать, – под общий хохот добавляет явно записной остряк Хенк. – Теперь придется русский учить! Оптимизм – штука заразная. И я даже не пытаюсь доказать собеседникам, что выиграть тот же чемпионат Европы нашей сборной вряд ли по силам – нам бы туда еще отобраться! И всю обратную дорогу пытаюсь представить себе, как еще раз приеду в Варсевельд, а там – толпы российских болельщиков! И у дома по адресу: Споорстраат, 19, появится вторая табличка – ведь на старой для надписи на русском места уже нет...