Призраки в Турецкой ночи

Ох и странные же были те ребята... Прибыли они в расположение турецкого отеля "Анталья", где квартировал на последнем предсезонном сборе "Спартак", неожиданно и таинственно, словно инопланетяне. Десять лет назад легионерами футбол российский избалован еще не был, хотя потихоньку они в него и просачивались. А тархановским "Торпедо" и вовсе уже были куплены бразильцы Карлос и Леонидас, игроки литовской сборной Ражанаускас, Прейкшайтис и Янкаускас, а также нигериец Эгуавон. Земляки последнего и были предложены Олегу Романцеву в качестве высококачественной рабочей силы, без которой, по словам сноровистого агента, очередного чемпионства красно-белым никак было не оформить. То ли поверил Олег Иванович в это нахальное заявление, то ли просто решил из любопытства рискнуть, но посмотреть трех Мистеров Икс нигерийского футбола согласие дал. Что стало настоящим громом среди ясного неба, поскольку было хорошо известно: спартаковский тренер в красивую легионерскую сказку не верит и верить не собирался. Но тут почему-то дрогнул. Согласно прибывшему вместе с темнокожими новичками послужному списку, один из них, круглолицый, упитанный вратарь Барува выступал за олимпийскую сборную страны в Атланте. А два его товарища, почти двухметровый гигант Ванайсони и не отходивший от него ни на шаг напарник по атаке Аном, числились кандидатами в молодежную сборную, хотя внешне явно смахивали на видавших виды ветеранов. Вид у этой неразлучной троицы был всегда каким-то озабоченно-загадочным, словно прибыли они в Турцию не контракт подписывать, а с целью дерзкого ограбления какого-то местного банка или создания подпольной организации для свержения существующего строя. Трижды в день нигерийцы подолгу просиживали в столовой, о чем-то подозрительно шушукаясь за отдельным столом. А вечерами, точно призраки, бродили между домиками, где жили игроки, легко сливаясь с густой темнотой и пугая своим неожиданным появлением местных кошек, а также слонявшихся в поисках развлечении обитателей отеля. На тренировках ничем особым новички не отличались. Разве что каждое утро на взвешивании удивляли врача Юрия Василькова растущими килограммами. И выслушивая по этому поводу очередную претензию, только улыбались: "О'кей, док, о'кей. Тумору, эврифинк вери гуд!" (Завтра все будет в порядке!). После чего, гогоча, спешили в столовую. Ни особого рвения, ни мастерства "суперорлы" не демонстрировали. Может, вес мешал, а может, весеннее солнышко расслабляло, но обещанного агентом впечатления никак не производили. Разве что Ванайсони пугал всех габаритами: казалось, при усиленном питании он вполне мог быть востребован в традиционной японской борьбе сумо. Замечу, что на смотрины нигерийцы приехали, не имея в багаже даже намека на какой-либо спортинвентарь. И экипировать их администратору Александру Хаджи пришлось уже на месте, буквально с миру по нитке. Больше того, ни у одного не оказалось даже элементарных туалетных принадлежностей, включая зубную щетку и пасту. - Что-то здесь не то, - не переставал повторять всегда бдительный Хаджи. - Не нравится мне все это. Администратор оказался прав. В тот день, когда стало окончательно ясно, что эксперимент не удался, и Романцев дал команду отправить несостоявшихся спасителей спартаковского будущего восвояси, те так же мгновенно исчезли, как и появились. При этом не забыв оставить на память такое количество телефонных счетов, что невольно подумалось: не иначе по ночам каждый из них регулярно диктовал кому-то на родине текст одного из томов "Капитала" Маркса. Вот такой оказалась для "Спартака" первая проба пера на легионерском фронте. После этого Олег Иванович еще долго не хотел слышать ни о каких зарубежных умельцах. Только полгода спустя, остыв, дал добро на приглашение бразильца Робсона, который приглянулся ему с первой же тренировки. И не ошибся. Роба, Робик, Максимка, как тепло звали его в команде и на трибунах, оказался и футболистом мастеровитым, и, что немаловажно, человеком порядочным, быстро усвоив спартаковские требования и законы. Может, потому все в команде у него и получилось. Не зря же недавно он признался моему коллеге по "СЭ" Владимиру Константинову, что годы в "Спартаке" были лучшими в его футбольной жизни. Хотя после этого успел еще поиграть в Японии и Франции. Чуть позже компанию Робсону составил его земляк, совсем неплохой форвард Маркао, забивший по паре мячей в Лиге чемпионов "Спортингу" и "Арсеналу". Но вскоре по неизвестным причинам отправленный в отставку. А затем легионеры пошли через клуб косяками. Кто-то из них задерживался ненадолго, кого-то отправляли уже на второй день. Романцев морщился, скрипел зубами. И лишь иногда, видимо, вспоминая первый печальный опыт в Турции с нигерийцами, грустно шутил: - Первого, кто приедет со своими бутсами, беру не глядя! И, тоскливо улыбаясь, закуривал. Смех смехом, а в период с 97-го до ухода Олега Ивановича из "Спартака" толковыми из легионеров, представлявших дальнее зарубежье, пожалуй, можно назвать лишь двух защитников - разумного бразильца Мойзеса и цепкого македонца Митрески. Остальные же по большому счету либо оказывались балластом, либо просто не подходили девятикратному чемпиону по игровой манере, пытаясь компенсировать этот пробел старательностью. Что клуб, ставящий перед собой только самые высокие задачи, конечно, не устраивало. ...Воспоминания эти почему-то вернули меня в еще более дальние, советские времена, когда в родном футболе можно было почти все, а иногда и больше. Как, к примеру, можно забыть зиму 67-го, когда мне позвонил инструктор Красноярского крайкома КПСС с незатейливой просьбой помочь заново создать уже существовавшую в городе команду. Или, попросту говоря, собрать в ней играющих ребят из Москвы, чьи акции на футбольной бирже тех лет считались самыми авторитетными. Причем условия были обещаны из категории особых. В ту пору я в потертых вратарских перчатках верой и правдой служил орловскому "Спартаку". И хотя денежное довольствие в нем было из разряда скромно-рядовых, никуда перебираться не планировал. Но тут был особый случай: упускать его, как подсказывал ненасытный внутренний голос, было нельзя. Вскоре сибирский партиец в сопровождении местного директора стадиона прибыл в столицу. Встреча была назначена на десять утра в кафе "Метрополь", за душистым черным кофе и ранним армянским коньяком. К тому времени я уже запасся приличным списком друзей-футболистов, отчаянно желавших поправить свой бюджет. Среди них был вратарь Игорь Швыков, ныне работающий в РФС, защитник Евгений Скоморохов, потом некоторое время возглавлявший "Торпедо", полузащитник Виктор Зернов, впоследствии достаточно долго помогавший в "Спартаке" Романцеву. И еще пять-шесть ребят. Словом, компания подобралась серьезная и солидная - под такую, как заверили покупатели, "деньги начальство даст обязательно". И слова не разошлись с делом. В срочном порядке красноярский "Локомотив" был переименован в команду с лирическим названием "Рассвет". Финансировать ее взялось того же имени режимное предприятие, чьи денежные потоки в связи с этим контролировать было невозможно. И команда зажила! Та сладкая жизнь продолжалась еще и в те времена, когда в нее пришли будущие звезды, совсем молодые красноярцы и закадычные друзья Олег Романцев и Александр Тарханов. Много лет спустя, когда мы с Олегом Ивановичем уже вместе трудились в "Спартаке", я иногда в шутку интересовался у него: а помнит ли он, кто стоял у рождения команды, благодаря которой узнал о нем отечественный футбол. На что Романцев с юмором отвечал: "Как не помнить. В Красноярске до сих пор после твоей помощи в себя прийти не могут..."