Юрий Ковтун: "Мой сосед - Олег Иваныч"

Ковтун на Анталийском побережье - личность популярная. В каждой команде, приезжающей на сбор в Турцию, у него друзья, приятели, знакомые. Вечерами уважаемый ветеран сидел в холле отеля в большой компании, где и представители "Амкара" были замечены, и слушатели ВШТ, и молодежь возрождающейся "Алании", и подолгу что-то рассказывал. Немудрено, что, когда корреспондент "СЭ" увлек Ковтуна с его рассказами в сторону, слушатели недовольно загудели.

НЕКОТОРЫЕ РОВЕСНИКИ УЖЕ ПОСЕДЕЛИ

- Начну с вопроса, от которого вы наверняка не знаете, куда деваться.

- Когда собираюсь заканчивать?

- Угадали.

- Только вчера ко мне бригада с телевидения приезжала, первый вопрос о том же был. Я ответил: "Вот сейчас вместе пойдем к морю и выбросим бутсы. Я выбрасывать буду, вы снимать". А если серьезно, то, забыв в "Спартаке" за год, что такое игровая практика, во Владикавказе я убедился, что сил еще хватает. Даже несмотря на то, что мне уже 37. Здесь, в Турции, я парня встретил, Рудакова, который со мной когда-то учился в Ростове. Только я до "Спартака" доигрался, а он - до иркутской "Звезды". Сумасшедшее количество матчей за нее провел, так в Иркутске и остался. Смотрю на него - он седой совсем. И тут я подумал: "Это же мой ровесник! Неужели я до сих пор играю?"

- Правда, что, когда в "Спартаке" вам предложили устроить торжественные проводы, вы моментально отреагировали: "Не хочу"?

- Шавло мне сказал так: "Если есть к тебе интерес со стороны какого-то клуба, вопросов нет. Играй. Если предложений нет, устроим проводы". "Спартак" предлагал работу в школе. Я тогда прямо ответил, что веду переговоры с Владикавказом.

- С кем-то еще вели?

- После того как в декабре обсудил все детали с Владикавказом, от других разговоров уходил. Не привык подводить людей. Из Белгорода до меня дозвонились, с "Химками" пообщался. Сошлись на том, что к разговору вернемся, если с Владикавказом не заладится.

- Могли бы сейчас снова в премьер-лиге играть.

- Мы в одном поселке с Михал Михалычем Щегловым живем, который в "Химках" игроками занимается. Он мне то же самое говорит. Но я никогда не жалел о принятых решениях.

И В 37 БЫВАЕТ РАСЦВЕТ СИЛ

- Какой еще вопрос вам задают сегодня часто?

- Интересуются, как я в таком возрасте переношу нагрузки. А всем, кто советует поскорее в тренеры определяться, отвечаю, что жил в Турции в одном отеле со слушателями ВШТ. Много-много у нас безработных тренеров. Примкнуть к ним всегда успею. Хотя готов к тому, что в конце сборов подойдет кто-то из руководства "Алании" и скажет, что я не тяну.

- В самом деле готовы?

- Не думаю, что скажут вот такое. К возрастным игрокам в "Алании" пока вопросов нет.

- Ваша судьба интереснее, чем у ровесников, которые давно закончили играть и ходят на тренерские курсы?

- Встретил тут Андрея Муликова, который в "Динамо" когда-то играл, в "Асмарале". Он уже тренер, но никак не может привыкнуть, что не надо утром на тренировку. Просыпается и не знает, что делать. А я на себя примеряю ситуацию: неужели со мной такое же произойдет? Неужели тоже буду просыпаться и никаких тебе тренировок? И никто за меня не будет думать о режиме дня?

- Когда читаете в газетах, что ровесники получают дипломы, лицензии, не кажется, что куда-то опаздываете?

- Вот за лицензией-то я всегда успею. На тренерские курсы хоть в пятьдесят лет приходи. Я верю, что у игрока может быть расцвет сил в 37 - 38 лет.

- А бегать медленнее не стали?

- Я и раньше не отличался скоростью. Зато просчитывать ситуацию стал быстрее. Упражнения на ловкость и координацию выполняю наравне со всеми. Если почувствую, что тяжело, подойду к тренеру и попрошу перевести меня на щадящий график. В 37 лет это нормально.

- Лучшие годы вы отыграли, по сути, за копейки. Так?

- Да, у сегодняшних дублеров условия лучше, чем были у меня, Вити Булатова, Валеры Есипова несколько лет назад. Мы особо не заработали.

КЕБЕ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, НЕ ДУРАК

- Был в вашей жизни матч, запись которого пересматривали на кассете много-много раз?

- Нет. Да и коллекции игр нет, все откладывал и откладывал. Надо будет переговорить со Святкиным, спартаковским видеооператором. Пусть сделает компактно.

- Какой матч хотели бы посмотреть в первую очередь?

- Матчи за сборную. Особенно времен Романцева, до чемпионата Европы-96 в Англии. Отборочный турнир мы прошли лихо. В Финляндии выиграли 6:0, в Греции - 3:0. До сих пор помню, как бросали греки с трибун что попало. Тогда нас куда-то за город увезли, в частную гостиницу - незадолго до этого баскетбольный ЦСКА в Афинах отравили.

- Вы ведь порядочно наиграли за сборную?

- Больше пятидесяти игр. Последним был товарищеский матч в Москве с Израилем. Потом были истории с допингом. Я хотел, чтобы меня и дальше приглашали, но роман со сборной закончился.

- Подозрительными таблетками вас кормили во всех командах?

- В "Динамо" ничего такого не было. В то время вообще вопрос с допингом не возникал. А в "Спартаке" сидели мы после какой-то игры в кафе, и вдруг меня ка-а-к начало колбасить. Организм отторгал какую-то заразу, и меня просто трясло. Знаете, что самое страшное в этой ситуации?

- Что?

- Мысли, что из-за этих дел можно досрочно закончить. И хорошо, если только с футболом.

- Дома не получили от супруги указание, отныне все таблетки спускать в унитаз?

- Она очень волновалась, но все решения, связанные с футболом, принимаю я. Сейчас об этом открыто говорится, а тогда-то, вспомните - и страшно, и таинственно как-то. Эта гадость из организма выводится долго, хотя нас кое-кто убеждал, что через сорок дней и следа не останется. На самом деле частицы этого бромантана просто затихают, скрываются, но не исчезают.

- Встречая этих докторов - Щукина и Катулина - здороваетесь?

- С Щукиным не общаюсь, у меня с ним никогда никаких отношений не было. Есть доктор и есть. Вот к Катулину часто обращался. Даже когда он из "Спартака" ушел, в Первый диспансер к нему ездил. Он помогал.

- Вы для себя так и не ответили на вопрос, кто виноват в той истории?

- Нет. Егор Титов более импульсивный, у него есть какая-то уверенность. А я ни в чем не уверен. Знаю только, что врачи - последние люди в цепочке, исполнители чьего-то приказа.

- Но был в "Спартаке" человек по фамилии Кебе, который запрещал делать себе уколы. А таблетки забрасывал под кровать.

- Не только он, еще и Игор Митрески. Когда все открылось, подумал: "Кебе-то не дурак, оказывается".

"ЗАНЕСЛО ТЕБЯ, ЮРОК..."

- Гостиницы в городах, где играют команды второй лиги, не потрясли?

- Даже не представлял, что такие еще остались. Один случай вообще потряс, заставил вспомнить, как начинал играть после школы-интерната. В 87-м я попал во взрослую команду Азова, и мы ездили по югу, по тем самым городам, где теперь довелось побывать. И вот двадцать лет спустя снова приехал играть в Майкоп против "Дружбы". Нет, не могу рассказывать, смех душит.

- Что такое?

- Завезли нас в ту же гостиницу, где я двадцать лет назад останавливался. Смотрю и вспоминаю - даже трещины на стене те же! Ужас! Кое-как переночевали, приезжаем играть, а на стадионе та же картина. Те же раздевалки, те же подтрибунные помещения. Встретился мне пожилой рабочий: "Юра, а помнишь, как ты к нам в 80-х приезжал и проигрывал? У нас все так же и осталось". "Счастливые вы люди, - отвечаю. - Жизнь замерла".

- Крысы в номере не беспокоили?

- Нет. Но на кровать надо было ложиться с величайшей осторожностью. Чтобы не рухнула. И с черно-белым телевизором аккуратнее обращаться. Озадачен был, конечно.

- На лужайках, где коровы пасутся, играть не довелось?

- Коров не видел, но с "Дагдизелем" в Каспийске пришлось на пустыре играть. Вместо поля натуральный бетон и кое-где травка. Пучками. Слава богу, хоть прилетели туда прямо перед игрой и из аэропорта сразу на матч поехали. Задерживаться не пришлось.

- Как играть на таких полях, есть рецепт?

- Конечно, есть. Только верхом, просто и надежно. А вообще такие эпизоды от романтичного восприятия мигом избавляют, опускают на землю. "Вот, - думаешь, - занесло тебя, Юрок. С чего начал, к тому и вернулся".

- В российской глубинке помнит народ Ковтуна?

- С трибун, стоит мне до мяча дотронуться, кричат, чтобы сразу красную Ковтуну давали. Или чтобы себе забил.

- Отвечаете?

- Отвечаю: "Это уже было". А в больших городах, которые высшую лигу помнят, после игры народ подходил, мило общались.

- Хоть один игрок другой команды во второй лиге запомнился?

- Как-то мы с Булатовым говорили на эту тему. Есть там единицы. Особенно волгоградская "Олимпия" выделяется. Нападающий у них хороший - Михалев фамилия. Я читал в "СЭ", что его уже в "Москву" пригласили. К слову, у многих именно во Владикавказе были лучшие игры. Настраивались на имена, всем хотелось нас побеждать.

- Худшее поле в мире, выявили, в Каспийске. А лучшее?

- Идеальные поля только в Англии. Невероятно, на каких газонах играют "Арсенал", "Ливерпуль". Но нам на таких непривычно было: очень низко подстрижена трава, слишком плотный дерн, влажность - в итоге мяч перемещается гораздо быстрее. После российских газонов - космическая скорость.

- А стадионы в какой стране наибольшее впечатление произвели?

- В Японии, на чемпионате мира. Даже не сами стадионы. Они, конечно, красивые, но я красивых много видел. А вот раздевалки такие - только там. Все под рукой, ты только подумал о чем-то, а это уже есть. Выходишь из раздевалки, и тут же зал для разминки с искусственным покрытием. Вообще Япония - удивительная страна. Куда мы ни приезжали, везде счастье на лицах. Японцы нас всех по именам и в лицо знали, автографы брали осмысленно.

- Там же, в Японии, когда закончился последний матч с Бельгией, игроки ждали от Романцева каких-то слов - а он даже не зашел в раздевалку.

- Было такое. Перед игрой позвонил президент России, нас подбодрили: мол, вся страна ждет. А потом навалилось такое опустошение, что лично я никаких слов уже не ждал. Да и привычный был к странностям Олега Иваныча. В "Спартаке" после поражений он раздевалку тоже стороной обходил. Игрокам же из других клубов это, конечно, в диковинку было.

СКОРЕЕ СПАРТАКОВЕЦ, ЧЕМ ДИНАМОВЕЦ

- Чего из спартаковских времен вам сегодня не хватает? Популярности?

- Популярность я пока, по собственным ощущениям, не растерял. Если выбросить из памяти последние полтора года в "Спартаке", время было восхитительное. Сколько всего с этим клубом пройдено! Я в себе что-то спартаковское до сих пор поддерживаю.

- То есть вы все-таки скорее спартаковец?

- Чем динамовец? Да. Хотя в "Динамо" многие обижаются - я в этой команде шесть лет провел, а в "Спартаке" семь. Если подумать, "Спартак" брал меня в обмен на Писарева, когда я был уже почти ветераном.

- Не приходила мысль: "Где же этот "Спартак" был раньше?"

- Приходила. Оставалось вспоминать, что мог в "Спартаке" оказаться гораздо раньше. Я ведь из "Ростсельмаша" поначалу в Тарасовку подался, месяц там прожил. "Спартак" уехал на турнир по мини-футболу в Германию, а я с дублем работал. Но потом начальники не договорились, и пришлось возвращаться в Ростов. Зато в "Динамо" отпустили без проблем.

- После матча с бельгийцами в Японии, который мы уже вспоминали, наши молодые игроки плакали. У вас когда-нибудь до слез доходило?

- Близко к тому было в Словении. Невозможно передать словами, что творится в глубине души после такого пенальти, который нам Полл поставил. Ничего понять не можешь. Подобного ощущения не было даже после автогола в Исландии.

- Удивительно красивый гол, к слову, получился.

- Это я позже понял: красивее гола, может, и не видел. Идеальный удар.

- Как полагаете, тот автогол добавил вам популярности?

- Шутите. А разве я не заслужил популярности? Хотя иногда поражаюсь. Вроде бы ушел в тень, а едешь в метро - непременно кто-то узнает. Два месяца после сезона провел в Москве, так каждый день отвечал на вопрос: "Юра, ты где сейчас?" Или, стоя в вагоне, слышал, как молодежь шепчется: "Он? Не он?"

- Каким ветром вас в метро заносит?

- Пробки объезжаю.

- После автогола в Исландии тоже отвечали на вопросы?

- Э-э, нет. Тогда я в метро старался не спускаться. Даже газеты перестал читать, телевизор не включал. Но есть такая программа, "Футбольная классика", так в ней до сих пор этот гол крутят, не дают забыть. Во Владикавказе как-то на базе, всей командой смотрим, вдруг опять. И хохот стоит.

- Кажется, с этим голом у вашей жены какая-то интересная история связана?

- Она смотрела матч с подругами, дело к концу близилось, она отошла на секунду - и тут я гол смастерил. Возвращается, ей говорят: "Забили, дескать". - "Кто?" - "Муж твой". Очень супруга переживала.

ТЕРМОС БЕСКОВА

- Прожив в футболе большую жизнь, поняли механизмы успехов Олега Романцева на рубеже тысячелетий?

- Когда только перешел из "Динамо", меня сразу поразила обстановка в "Спартаке". Заряженность одной целью, исходившая от Романцева. Он много не говорил, но если уж делал это, то пробирало до дрожи. У него особое чувство на слова. Если игрок хоть чуть-чуть не вписывался, из Тарасовки он исчезал очень быстро.

- Какая-нибудь из его установок отложилась в памяти?

- Романцев вошел, говорил минуту, не больше: "Ребята, на вас смотрит вся страна. Я знаю, вы готовы лучше, чем они". Всего несколько слов, но мы вышли на поле настолько воодушевленными!

- Бесков, говорят, так умел.

- Я, поработав в "Динамо" с Константином Иванычем, все это помню. Он меня в первый раз в сборную отправлял. Бесков, как и Романцев, в ком угодно мог разглядеть игрока. И избавиться тоже мог от кого угодно.

- Бесков ведь чай в раздевалке пил строго из собственного термоса?

- Точно.

- А кто-то втихаря однажды попробовал из бесковского термоса - оказалось, там коньяк.

- У Бескова был администратор, Володя Миронов. Он постоянно рядом с Константином Иванычем находился. Как Лобановский не мог без ста граммов коньяка, так и Миронов всегда держал для шефа "чекушечку". Эти пятьдесят граммов были как успокоительное.

- Не этого администратора в команде барменом звали?

- Наверное, его. Миронов всю жизнь провел рядом с Бесковым. Тоже умер.

- Чье отчисление Романцевым из "Спартака" удивило вас больше всего?

- От истории с Тихоновым я оцепенел. Главное, нельзя было представить, что Романцева можно переубедить - кто бы ни пошел просить за отчисленного. Команде это никак не объяснялось, обстановка после таких отчислений становилась гнетущей, народ замолкал. Новость разносилась шепотом.

- Что было самое тяжелое в тренировках Романцева?

- То, что передохнуть нельзя. Постоянно надо работать на сто процентов, послаблений никогда и никому. В "Динамо" было проще.

- Не знаете, почему в "Спартаке" последних лет никому, кроме Аленичева, не устраивали проводов?

- Да и Аленичев-то, уезжая в "Рому", сам проявил инициативу. Клуб здесь ни при чем. Больше никого не провожали. Почему, не знаю.

- Вы сами как со "Спартаком" расстались?

- Когда команда была в отпуске, заехал в Тарасовку за вещами. Собрал сумки и тихонечко уехал. Все так делали. Для меня это был довольно драматичный момент: грузил сумки в машину, а женщины, которые работают на базе, смотрели. Попрощался с ними, с охранниками, постоял немного перед воротами.

- Зачем?

- Понимал, что никогда сюда не вернусь. Дима Парфенов точно так же уезжал. Вроде хотел остаться, но чувствовал к себе двоякое отношение. Тогда тихо приехал, собрался - и все.

ОГРЫЗКИ ПОД КРОВАТЬЮ

- Правда, что с Романцевым вы разговаривали всего один раз в жизни?

- Да. Разговор был при переходе из "Динамо". Когда приехал на сборы в Израиль, очень коротко переговорили втроем: я, Есауленко и Романцев. Буквально два-три слова. "Хочешь играть в "Спартаке"?" - "Да!" - "Иди, готовься". Я поражен был, конечно. А сейчас так сложилось, что Олег Иваныч - мой сосед по даче. Судьба свела.

- И где?

- По Дмитровскому шоссе. Я-то уже отстроился, а у них еще процесс идет. Правда, самого Романцева там почти не вижу.

- У кого стройка масштабнее?

- У Романцева, конечно. У него и земли побольше, чем у меня. Еще когда в "Спартаке" все вместе были, получали участки. У нас Саша Шикунов рядом, Щеглов.

- Как полагаете, когда отстроится Романцев, переедет, состоится второй в вашей жизни разговор?

- Наверное. Вот станем настоящими соседями - и поговорим...

- Были какие-то слова Романцева, сказанные для всей команды, которые вы особенно часто вспоминаете?

- "Лучше быть умным до игры, чем после". Еще слова Старостина, которые Романцев любил повторять: "Побеждает тот, кто больше хочет". И вот какая фраза пришла на память: "Научить нельзя, научиться - можно".

- Был момент, когда вы почувствовали: "Спартак" сбился с верного пути?

- Да, почувствовал: какой-то сумбур нас накрывает. Какие-то новые негры, которых никто не знал, в Тарасовку приезжали, бродили по базе, по столовой, потом так же внезапно исчезали. И оставался после них только бардак в комнатах.

- Про этот бардак легенды ходят.

- Еще бы! Все вперемешку: шкурки от бананов, куриные кости, огрызки. Постоянно с сушилки вещи из-за таких гастролеров пропадали - то бутсы, то еще что. Но самое интересное, с какой скоростью они менялись - мы даже имена не успевали запоминать. Нам только говорили: "Приехал выдающийся игрок, за сборную выступает!"

- Про Кебе Андрей Червиченко как-то рассказал, что сенегалец привозил из Африки какие-то диковинные фрукты и втихаря их поедал.

- Я не удивляюсь. В "африканские" номера страшно было заглядывать - не то что заходить. Я ни разу не отважился. Уборщицы под большим впечатлением были, чего только из-под кроватей не выгребали. Ребята, которые на базе жили, иногда заглядывали ради любопытства, потом с расширенными глазами ходили.

- Кто показался самым комичным из приезжавших?

- Да все они были комичные. Про Зоа многие говорили, но по мне смешнее всех был Луизао. Черненький такой. Ты с ним начинаешь говорить, он вроде бы все понимает, кивает, такой любезный, старательный. А потом вдруг переклинило его на тренировке, и стал он совершенно невменяемым. Или вот еще одного вспомнил - Алешандре. Вы его и не помните, наверное?

- Отлично помню.

- Подписал сумасшедший по тем временам контракт. Вышел на один матч - против "Сокола" на Кубок. Федьков нам тогда три забил. А Алешандре как раз против него играл, все догнать не мог. И потом до окончания контракта бегал по кругу в Тарасовке. Газеты все писали: "Где, мол, Алешандре?" А он семенит тихонечко, никак вылечиться не может. Как в окно ни выглянешь, он бегает. Бывало, только выздоровеет, выйдет в общей группе - опять падает, корчится. И вес никак не мог сбросить, сколько ему ни говорили. А вспомнить, как его представляли - "игрок сборной", "гений".

- Павел Погребняк мне рассказывал, что легионеры эти на тренировках так своих по ногам лупили, что и драки возникали.

- Да-да, стычки бывали часто. Дима Ананко с Кебе подрался. С ним в основном и дрались: он особенно безбашенный был. Станич, помню, не выдержал, врезал ему как следует прямо в автобусе. Кебе, казалось, от одиночества время от времени с ума сходил. Бродил угнетенный, сам по себе, а на тренировках у него крышу сносило. В подкатах шел кость в кость.

- А то, как Василий Баранов однажды базу затопил, помните?

- Он ящик пива в ванну поставил, холодную воду включил и ушел на тренировку. Этикетки отлепились, забили сток - и полило. Жил-то Вася на третьем этаже - паника началась. Вообще много было в "Спартаке" смешного. И это не мешало команде играть.

"ХОФТУН, ХОФТУН"

- От вас многим доставалось по ногам. А вам?

- Тоже. Особенно когда габаритные нападающие попадались. Внизу его не столкнешь, вверху он тебя чаще лупит, чем ты его. Туго с Янкером приходилось. Началась у нас с ним эпопея, еще когда "Динамо" на "Рапид" попало, а потом продолжалась несколько лет. Не человек, а лом. В первом же матче Янкер на мяч головой полез, а я ногой играл и со всей силы в бровь ему заехал. Думал, все, нет больше человека. Умрет, изойдет кровью.

- Не изошел?

- Его даже не заменили. Голову перевязал и как пошел меня хлестать. Истоптал, затолкал локтями до синяков. Заело его.

- А вы?

- Отвечал как мог, но ему хоть бы что. Мне сильнее досталось. А потом уже со "Спартаком" на "Баварию" угодил. Ага, думаю, новая встреча со старым другом.

- Узнал он вас?

- Наверное. Но только я про Янкера быстро забыл, мне с Салихамиджичем пришлось биться. Вот этот парень меня уморил - весь "Спартак" по фамилиям знал! Стою рядом с ним на бровке, а он скороговоркой: "Хофтун, Хофтун". И еще что-то добавляет. Бегал как сумасшедший, сколько его ни бей. Любого защитника извести мог. Салихамиджича злить нельзя было, он только быстрее бегать начинал на нервной почве.

- И как против такого играть?

- А никак. "Баварию" вообще в тот момент сложно было остановить. Машина. Затаптывали нас.

- Самая памятная карточка за карьеру?

- Столько их было... Какой-то журналист лет семь назад опубликовал подборку моих "подвигов", все пересчитал. Зря не вырезал ту заметку. Но для меня важнее другое: при всех своих карточках я ни одного человека за карьеру не сломал. Травму не нанес.

ИЗ "ДИНАМО" ВЫЖИВАЛИ ЛИДЕРОВ

- Прежде вы не слишком охотно касались темы расставания с "Динамо". Сейчас не поделитесь воспоминаниями?

- В "Динамо" пошло веяние: избавляться от ветеранов. Меня хотели убрать, Кобелева, Яхимовича и Тяпушкина.

- Почему?

- Мы, как ни крути, были лидерами команды, и в какой-то момент наше влияние на команду перестало устраивать начальство.

- Под начальством подразумеваете Толстых?

- Да, Толстых Николая Александровича. Возможно, со стороны пошла в его кабинет какая-то информация. Причем информация о странных делах. Но, находясь в "Динамо", любой игрок просто-напросто побоялся бы заниматься тем, в чем нас подозревали.

- Имеете в виду продажу игр?

- Да, Николай Александрович постоянно кого-то подозревал. Было такое, было. А если еще приходил Адамас Соломонович (Голодец. - Прим. Ю.Г.), царство ему небесное, со своими подозрениями... Садились вдвоем и фантазировали. Выискивали какие-то моменты.

- По поводу каких матчей возникали фантазии?

- Помню, массу вопросов у них родил матч в Тюмени. Как-то мы его не так сыграли, как им показалось. И эти моменты накапливались, капало-капало. В конце концов дошло у нас до настоящей борьбы, в которой компромисс был невозможен. Ветераны - народ самолюбивый, чтобы нас просто так грязью обливать.

- Толстых лично претензии предъявлял?

- Да, были у нас беседы. Приглашал в кабинет, глядел я на эти бумажные завалы вокруг. Гора бумаг между нами как баррикада выглядела.

- Разговоры шли на повышенных тонах?

- Нет, этого как раз не было. Николай Александрович всякого входящего взглядом своим "брал". Суровым. Сейчас-то смешно вспоминать, а было не по себе.

- Давно виделись с Толстых?

- Совсем недавно. Поздравлял нас на награждении по итогам турнира во второй лиге. Обнял меня: "Наконец-то я тебе хоть какой-то приз вручил". "Спасибо, - отвечаю, - Николай Александрович. Столько времени вам это не удавалось". Еще по одному вопросу я к нему не так давно обращался. Время прошло, обиды стерлись. А тогда все было очень сложно.

- И, наверное, обидно?

- Конечно. У меня жена была беременна, я нервничал, она тоже, а тут еще эти склоки в "Динамо". Толстых говорил без мата, но очень жестко: мол, вообще играть нигде не будешь. Заминки случились по контрактным делам, и мы тогда с Кобелевым и Тяпушкиным договорились: вообще ничего у "Динамо" получать не будем. Нам предлагали частями взять обещанное - например, деньги за полмесяца. Эта ситуация Толстых тоже взбудоражила.

- Потом, кажется, была игра с "Локомотивом"?

- Все-то вы знаете. Да, был такой матч. Проиграли мы в Черкизове то ли 0:1, то ли 0:2. Жена моя приехала к стадиону на новеньком "ниссане", еще в целлофане. Первая в моей жизни иномарка.

- А у Николая Александровича в ту пору были уши и глаза везде.

- Да. Такую историю раздули! Толстых меня на следующий день вызвал к себе! Я пришел, но его в кабинете не было. Из-за бумажных завалов на меня поглядывал маленький такой мужчина. Я его и прежде видел, он крутился возле команды - работник известных органов. И пошла беседа. "Что за машина? Откуда? Когда? За сколько?" Потом, насколько мне известно, все, что я наговорил, перепроверяли. Неприятный был осадок.

- На вас ведь наверняка не раз и не два выходили с предложениями продать игру. Как реагировали?

- В "Динамо" на такие предложения ответить согласием боялся, думаю, любой игрок. Такая организация, что все моментально стало бы известно. И возникли бы проблемы, на тот момент у Толстых был большой вес. Лучше не пачкаться.

ВЕЛИКИЙ КОНСПИРАТОР БЫШОВЕЦ

- Первый свой международный матч помните?

- Да, против "Айнтрахта" в 93-м году. Команда у "Динамо" была тогда отличная: Тетрадзе, Тедеев, Добровольский, Калитвинцев. И играли мы здорово, но "Айнтрахт" грамотно нас ловил и забивал сумасшедшие голы. В итоге - 0:6. Даже не понять было, в чем тогда ошиблись.

- Правда, что в карьере каждого защитника был нападающий, который сделал его смешным?

- Бывало, что меня "возили" всю игру. Хорошие оплеухи получал. От Анри, например. Или от Локвенца из "Спарты". А еще был такой нападающий в "Лионе" - бразилец Андерсон. Сумасшедший человек.

- То есть?

- Вроде ничего в нем особенного, а опережает тебя на любой передаче. С матчей чемпионата России на Андерсона переключаться было очень тяжело. За два тайма так тебя отволтузит, что никакого удовольствия. Интересные люди встречались на моем пути, правда?

- Да. Анатолий Бышовец, например.

- На всю жизнь запомню историю, случившуюся накануне игры с Украиной. Бышовец только-только принял сборную, и мы сразу поехали в Киев. Это был такой матч! Столько подоплек, разговоров!

- Что за история?

- Бышовец собрал нас у себя в номере, поставил макет и приготовился давать установку. Посадил возле стола стартовый состав и начал говорить. Шепотом.

- Почему?

- "Здесь могут быть какие угодно "жучки", - повел он рукой вокруг. - А игра у нас политическая". Мы сидим, кто-то не выдержал, хихикнул в кулак, а до тех, кто находился чуть дальше, вообще ничего не донеслось из этого шепота. Полкоманды установку прослушали. Очень хотелось Анатолию Федоровичу в Киеве выиграть.

- Смешно было?

- Ну да. Слишком как-то... инкогнито. Но с Бышовцем было интересно. "Цеплял" своей философией. Он скажет, а до тебя не сразу доходит, надо еще прокрутить в мозгу.

АНГЛИЙСКИЕ СМОТРИНЫ

- За границу у вас были шансы уехать?

- Только в Англию из "Динамо" два раза на смотрины ездил. До этого было готовое приглашение в "Уимблдон". Надо было соглашаться сразу. А я решил, что раз условия такие же, как в "Динамо", рисковать не стоит.

- А какие у вас были условия в "Динамо"?

- Поначалу я получал три тысячи долларов в месяц. А потом, года за два до ухода в "Спартак", подняли до десяти тысяч. Все-таки в сборную стали приглашать.

- Куда на просмотр ездили?

- Сначала в "Вест Хэм", потом в "Саутгемптон". Неделю тренировался, сыграл за вторую команду, оставил вроде бы хорошее впечатление, мне сказали "о'кей". А вернулся в Москву, и все затихло.

- Повернись судьба иначе, могли бы жить сегодня в Англии, как Дмитрий Харин, получать футбольную пенсию и отлично себя чувствовать.

- Сам об этом иногда думаю. Какой-то смелости мне не хватило. Почему-то пугало, что возвращались тогда назад единицы. А поразило в Англии, насколько там все просто устроено. Есть что-то вроде базы, куда каждый, в какое время хочет, в такое и приезжает. На разминке кто газету читает, кто на тренажере сидит. Отработали, пообедали и разлетелись. Постоянно смех стоит. Рио Фердинанд, меня сразу выделивший, все подбадривал: "Прекрати стесняться".

- Прекратили?

- С ума сходил от скуки. Сидишь в лесной гостинице, языка не знаешь, и одно развлечение: гулять вдоль дороги. Туда-обратно. Всю неделю об одном мечтал: не в Англии закрепиться, а скорее вернуться в Москву.

РОДИТЕЛЬСКАЯ КВАРТИРА

- Самый тяжелый момент в вашей жизни?

- Если говорить о футболе, потрясение, которое испытал, когда Дима Парфенов получил страшную травму. Сильнее переживаний у меня не было. Я-то смотрел игру по телевизору, а сидевшие на трибуне слышали хруст костей. Его Виталий Гришин сломал, который сейчас в "Амкаре".

- Страшнее травмы не видели?

- На моих глазах Тчуйсе ногу сломал. Я подошел и оцепенел: голеностоп смотрит в другую сторону. Нога "ушла". Страшная картина, до сих пор перед глазами. Понял, что с футболом можно закончить за секунду. А в жизни... Я ведь и отца, и мать потерял.

- Давно?

- Мама умерла перед ответной игрой с "Айнтрахтом". Мы сидели в Шереметьеве, готовились лететь в Германию. Был такой персонаж в нашем футболе - доктор Саид Адель, он тогда возле "Динамо" находился. Мы очень с ним дружили, он заехал за мной. Я еще колебался насчет Германии, но Голодец и Толстых сказали: "Не надо. Отправляйся домой". Заскочил ненадолго в московскую квартиру, и Адель отвез меня в другой аэропорт.

- Не готовы были к страшной новости?

- Нет. У мамы саркома желудка была, но она не жаловалась, все в себе держала. А потом за секунду все произошло. Я бывал в Азове у родителей только во время отпуска, в декабре. И тогда никаких предпосылок к маминой смерти не было. А отца, как матери не стало, болезни извели: то одна, то другая, то сердце стало сдавать. Теперь в Азове остался старший брат.

- В родительской квартире?

- Нет, я ему другую купил. Родительскую, в которой вырос, продал. Жаль, конечно. Отец, простой работяга, ее от завода получал. Трехкомнатная, шикарная. Когда жили вместе, все было здорово, полон дом гостей, хоть и ютились с братом в одной комнате. Отец перед смертью сказал: "Квартира остается младшему, Юрию". А потом начались вопросы: "Почему так? Юра вроде бы обеспеченный человек, зачем ему квартира в Азове?" Я брату, у которого тоже две дочки, до этого помогал: прислать 200 - 300 долларов в Азов для меня проблемой не было. В итоге деньги, полученные за родительскую квартиру, мы поделили. Такое в жизни бывает: старший брат, как только не стало родителей, затеял дележку. Сейчас он живет в "трешке", а общение на этом закончилось, уже года два не разговариваем.

- Вам это сильную боль причиняет?

- Теперь нет. Один раз такое произошло, второй, и ничего теплого в сердце не осталось. Претензии у него вошли в привычку, и я не выдержал. Меня вообще поражало, сколько людей думает, что на меня деньги с неба валятся. Теперь на контакт с новым человеком иду сложно, близко к себе не подпускаю. Я всего своим трудом достиг. В Азове вставал затемно, на каких-то электричках ездил, катерах. До сих пор помню гаревое поле в ростовском интернате.

ЛЕГЕНДАРНЫЙ СЛАВА И ВЕСЛО ДЛЯ ФИЛИМОНОВА

- С кем из спартаковцев сейчас общаетесь?

- Под Новый год Димка Аленичев собрал у себя на участке недалеко от Тарасовки спартачей - я был, Титов, Тихонов, Парфенов, еще Коля Трубач. Пригласили сыграть компанию динамовцев: Шульгина, Симутенкова, Косолапова, Новгородова. В воротах у них стоял Подшивалов...

- А у вас?

- У нас вратарем был Слава, сапожник "Спартака". Легендарная личность. "Динамо" у нас выиграло чемпионат, но мы на Кубок "отмазались". Попарились, банкет устроили в беседке. Решили, что каждый год такой турнир будем устраивать. Еще пригласим ветеранов из ЦСКА и телевидение. Альтернатива Кубку Первого канала.

- Почему сапожника вы легендарной личностью назвали?

- Мы в свое время всей командой скидывались, и Слава за эти деньги трюки выделывал. Особенно Алень с Титом его часто "заряжали". Как-то он на спор надел вратарские перчатки, снял майку и пошел на таможенный контроль в трусах, бутсах и с баулом. В самолете выпивал огромный бокал водки, не закусывая. Банан мог съесть с кожурой, яблоко зубами поймать на лету. В ледяное озеро как-то нырял.

- За хорошие деньги?

- Долларов пятьсот ему собирали. Мы поначалу упирались: "Слава, много берешь!" Но меньше трехсот у него никогда не выходило. Веселая была команда. Ананко как-то после матча Лиги чемпионов Филимонову весло подарил - чтобы мячи лучше отбивал...