|
Стефан Решко: человек, обезвредивший Мюллера - Face 2 Face Betting March 10 2006
Стефан Решко: человек, обезвредивший Мюллера
Ныне каждый уважающий себя болельщик запросто скажет, что общего у полковника советской разведки Максима Максимовича Исаева и полковника украинской милиции Стефана Михайловича Решко. Конечно же, то, что оба они мастерски обыграли Мюллера! Думаю, создателей этого анекдота «про Штирлица» вдохновляли не только успех популярной картины «Семнадцать мгновений весны» и звучная фамилия форварда мюнхенской «Баварии» Герда Мюллера - центральный защитник киевского «Динамо» 70-х Стефан Решко попал в фольклор во многом благодаря своему характеру. Его запомнили как игрока надежного, самоотверженного, но при этом способного всегда оставаться в тени. Кстати, чем старательнее он отмалчивался, тем больше разыгрывалось народное воображение. Ходят легенды о том, как он играл с перебинтованной головой, как после коварного удара Мюллера только сплюнул выбитые зубы и еще старательнее принялся того опекать... Особо отмечу, что в 200 матчах, сыгранных в чемпионатах СССР, Решко получил всего две желтые карточки. Достижение, поистине достойное Книги рекордов Гиннесса! Уроженец закарпатского села, он по-крестьянски основателен и рассудителен, а удары головой и подкаты шлифовал после тренировок так же тщательно, как шкатулки в ужгородском ПТУ, где в юности учился на краснодеревщика. Уже став прославленным футболистом, собственноручно изготовленные сувениры Решко любил дарить товарищам по команде. Он посмеивается, что лучше всего у него получаются портреты Хрущева. Мол, натренировался - во время учебы только их и вырезали. Этот сдержанный человек умеет быть не только едким и саркастичным (чего стоит его замечание о Бэкхеме, который должен Зидану шнурки завязывать!), но и на редкость благодарным. Хрущеву - за паспорта, выданные полукрепостным советским крестьянам, Лобановскому - за то, что привел «Динамо» к европейским вершинам, Академии МВД - за то, что приняла его в свои стены, когда в 79-м он начинал карьеру с нуля. А с Мюллером бывший защитник снова встретился в начале 90-х, когда по приглашению «Баварии» приехал в Мюнхен. К тому времени коренастый бородач, который расстался с женой и пытался утопить свое горе в алкоголе, уже мало походил на грозного форварда. Немец был растроган до слез и все повторял, смешно коверкая фамилию киевского гостя: «Рецько! Майн либен Рецько!» Что ж, он на своем опыте убедился: ни один нападающий не станет на поле орлом, если его прикрывает Решко.
- Вы заговорили о плеймейкерах, а я вспоминаю 75-й. Любой из динамовских полузащитников: Мунтян, Колотов, Веремеев, Буряк, Коньков - мог и точную передачу дать, и по воротам как следует ударить, и стандартное положение первоклассно исполнить. Но если сейчас таких игроков нет, может, действительно, покупать их за границей? - Так мы и покупаем, но давайте посмотрим кого. Один Белькевич такого уровня футболист. А больше я хороших полузащитников-иностранцев не вижу. Может, потерял? Так вы мне назовите, подскажите... - Давайте лучше вернемся в то время, когда в киевское «Динамо» пришли Лобановский и Базилевич. С их благословения научная бригада во главе с Анатолием Зеленцовым начала эксперимент, в результате которого на ваше поколение игроков обрушились фантастические нагрузки. И это, с одной стороны, обернулось для киевского «Динамо» потрясающими победами, а с другой - для многих признанных мастеров - надломом, разочарованием. Скажите, когда вы готовились к сезону-75, у вас было ощущение, что в истории команды начинается новая эпоха? - Васильич с Петровичем пришли в конце 73-го, и первой пробой сил для них стала игра в Штутгарте на Кубок УЕФА. Дома мы выиграли 2:0, и они готовили команду к ответному матчу. Помню, была поздняя осень, заморозки пошли... Казалось бы, конец сезона, люди уже наигрались. Логичнее было сделать упор на свежесть. Много так не сыграешь, а два матча можно, хотя бы за счет опыта. Но Васильич так хорошо «встряхнул» нас, что мы это сразу почувствовали... И со счетом 0:3 проиграли (смеется), выбыли из Кубка. Весной 74-го началась уже серьезная подготовка: силовая, кроссовая... Во-первых, увеличились нагрузки, но самое главное - изменилось качество тренировочного процесса. Я работал с разными тренерами: с Масловым, Севидовым, Бесковым, Гуляевым, даже Качалиным - и, конечно, могу судить. Это был совершенно иной уровень. Выходя на тренировки, мы четко знали, над чем сегодня работаем, на каком пульсе должны выполнять упражнения, чтобы достичь заданного результата. Каждый раз перед нами ставили конкретную задачу. - Правду говорят, что нагрузки были такие, что некоторые игроки падали? - Да, это правда. Падали. И в 74-м, и в 75-м, когда наша команда, по сути, стала сборной Союза. В сборную приглашали спартаковца Ловчева, зенитовца Голубева, Федорова и Ана из «Пахтакора» (оба впоследствии погибли в авиакатастрофе), так вот, на сборах в Леселидзе нам задавались такие тестовые упражнения, что Федоров потерял сознание. Казалось бы, должна подняться суматоха, человек упал. Но никто даже не остановился! Врачи привели его в чувство, и он продолжил тренироваться. - Ваши товарищи по команде рассказывали, что некоторых прямо на тренировках выворачивало наизнанку... - Да, потому что все было на грани человеческих возможностей. - Футболисты роптали? - Конечно! Сначала нагрузки показались слишком высокими, ведь до этого мы работали на более низких оборотах. Потом втянулись, привыкли, но все равно это не были «нормальные тренировки». Когда же шла предсезонная подготовка, нагрузки были вообще запредельные. Чтобы тренерам было виднее, насколько, кому и как все удается, - вдруг кто-то симулирует! - нам на спины цепляли датчики. И вот ты бежишь, а оператор фиксирует, какой у тебя пульс. Ну что сказать, было 200, 210, даже 220... - Кто, интересно, был самым выносливым? - Колотов и Буряк. Им кроссовые дистанции и длительная работа хорошо удавались. А наиболее одаренным физически был, как мне кажется, Колотов. Не зря говорили, что у него два сердца. - Тренеры успокаивали вас: «Ребята, сейчас потерпите, зато скоро рванем»? - Когда ропот усиливался, успокаивали. Особенно когда травмы пошли - надрывы, растяжения... Васильич и Петрович свою линию гнули: «Подождите, будете еще летать!» - И летали? - В 75-м летали. Не всегда легко, с максимумом усилий, иногда на пределе, но... У нас ведь 16 футболистов было. - Всего-то? - Я, когда слышу сейчас тренеров... Да у некоторых только иностранцев человек 20! А в то время, едва кто-то заболел, его заменить - целое дело. Вот посчитайте: у нас в основном составе выходили 11 человек плюс Слободян и Зуев, - они всегда кого-то подменяли. И все! В союзном чемпионате играли через три дня на четвертый, а какие были перелеты на Ил-76! Алма-Ата, Баку, Ереван, Тбилиси - туда же полдня лететь. Пока доберешься, восстанавливаться уже некогда. А сейчас команда сыграла где-нибудь в Днепропетровске, и через час футболисты уже купаются у себя на базе в бассейне. И у них проблемы с восстановлением? - Что за коллектив был у вас тогда, в 75-м? Знаю, в жизни вы не были, мягко говоря, закадычными друзьями. Но на поле это была боеспособная команда, где один за всех и все за одного... - Да, вне футбола, я вам скажу, мы действительно не целовались, и это, наверное, закономерно. Чем больше в коллективе личностей, тем меньше панибратства, а у нас, как показало время, были действительно личности! Просто мы сразу этого не ощущали. Вы посмотрите на состав: 80-90 процентов - из простых рабоче-крестьянских семей. Ни тебе особых школ, ни академий футбольных... - Послевоенные дети... - Да, и их не надо было заставлять работать. Вот я в закарпатском селе вырос. Там в то время самое настоящее рабство было. Без паспорта куда пойдешь? Только в колхоз, бесплатно гнуть спину на государство. От этого крепостного права я убежал в Ужгород. И так многие: Фоменко, Матвиенко, Трошкин - все простые крестьянские работяги. Было cреди нас и несколько интеллигентов, как мы говорили. - Кто? - Киевляне: Мунтян, Блохин, Онищенко. Столица, знаете ли! (Улыбается). В целом, конечно, «Динамо» было суперколлективом. Да, ребята все молодые, могли и режим нарушить. Бывало, сыграли, а у кого-то день рождения. Ну и выпили немножко шампанского. Все, потому как через три дня на четвертый - игра. У нас не было, как сейчас, недели на восстановление, на раскачку: чтобы сегодня где-то нарушили, а завтра на тренировочку пришли. Никто никого не щадил: когда все эти упражнения были, шли один в один - кровь из носу! Потом банька. Попарились, а через день выходим на поле, готовые к самым серьезным сражениям. И друг за друга действительно голову клали - тут нет вопросов. - По поводу головы... Ребята, которые играли с вами, рассказывали, что вы очень мужественно вели борьбу. Туда, куда немцы не рисковали идти ногами, вы шли головой... - Да, и нос несколько раз сломан и зубы выбиты, - не без того. Рука вот поломана. Конечно, у меня зона такая была - центральная. Из нее 90 процентов мячей забивается, в ней все подачи, прострелы, навесы, верховая борьба. - Вы чувствовали себя на каком-то рубеже, где только на вас вся надежда и именно вам нужно во что бы то ни стало остановить атаку? - Что это я должен и так далее, не чувствовал, но были игры, когда тренер действительно ставил передо мной конкретное задание. Например, при Севидове, мы тогда еще играли в «линию», моим напарником был Соснихин. И вот первый тур, матч в Баку, а там Банишевский - хороший нападающий, который играл в сборной, много забивал. Севидов мне говорит: «Ты, Стефан, поменьше Вадику его отдавай - лучше за ним сам присматривай, а Вадик будет подчищать». При Васильиче и Петровиче мы перестроились: передний-задний защитник. Тогда я, естественно, чаще кого-то опекал персонально. Да, попадались средние игроки, «сторожить» которых было достаточно легко, учитывая, что наша команда атаковала. Особенно дома. Но на международном уровне соперники были посерьезнее, за ними глаз да глаз нужен. И швед Эдстрем, и братья-голландцы Керкхоффы. А какая дуэль была с Мюллером из «Баварии»! - Он, помню, мало бегал, но много забивал... - Забивал просто из ничего! - Вам удалось ему помешать? - Ну, как мы закончили в Мюнхене, помните? - 1:0... - Перед матчем Валерий Васильевич вызвал меня и сказал: «Стефан, тебя игра не интересует, для тебя сегодня мяча нет. Будь тенью Мюллера, повторяй все его движения. Он на скамейку - и ты за ним на скамейку: нас это устроит». - И что? Стали тенью? - Если Герд отходил на свою половину, я не бежал туда, занимал зону, но ближе к нашей штрафной ни одного его шага не упустил, потому что он действительно такой, что... Мы знаем: Рудакову Мюллер забил семь мячей в трех играх. В 72-м, когда на открытии олимпийского стадиона в Мюнхене немцы выиграли у сборной СССР 4:1, в финале чемпионата Европы 3:1 плюс гол в товарищеском матче в Москве. Это был форвард, обладающий острым голевым чутьем. - Выиграв в 75-м Кубок кубков, вы обошли соперников именитых, серьезных, но впереди были матчи за Суперкубок с куда более грозным противником - мюнхенской «Баварией». В ее составе играли шесть действующих чемпионов мира, в том числе чуть ли не вся защита сборной ФРГ: Беккенбауэр, Шварценбек... Скажите, перед этими матчами были идеологические накачки? - Первый матч проходил в Мюнхене. Валерий Васильевич отправился раньше посмотреть игру на первенство бундеслиги, а мы остались, готовились... Так вышло, что у нас было много травмированных, и к нам в гости пришли зампред Совмина УССР Семичастный, он в свое время был председателем союзного КГБ, и Погребняк, секретарь ЦК КПУ. Семичастный был серьезный человек не только для нас, спортсменов, - для всех руководителей большого ранга. Мы же знаем, какую роль он сыграл в истории. Но ничего особенного они не говорили, просили сыграть, как говорится, на уровне. - Просто просили? - Да, хотя перед второй игрой, дома, разговоров уже было больше. Высокие руководящие лица напомнили, - вдруг кто забыл историю! - что народ наш празднует 30-летие Победы над фашизмом, что в мюнхенских пивных Гитлер начинал агитацию... Сказали, что на матч приглашены ветераны войны, что гости из мэрии Мюнхена тоже приехали, то есть праздник большой намечается... Говорят, Суперкубок стоял где-то справа от выхода. Честное слово, я его не видел (смеется). И многие потом признавались, что не видели. Мобилизация была запредельная. Я такой ни в «Динамо», ни даже в сборной, когда ее Лобановский тренировал, не чувствовал. Помню, был решающий матч с Норвегией, вымученный счет 0:0, но я не видел, чтобы люди на поле действительно умирали. - А вы готовы были умереть? - Был такой момент... Шла, помню, прострельная передача на уровне чуть ниже колена - как раз хорошо слету бить. А навстречу немец бежит. Я чувствую, что не успеваю, и прыгаю. Баварец мне, конечно, левой засадил изо всей силы! Ну что - я вскочил и побежал. Потом оказалось, что у меня на том месте огромное черное пятно, залитое кровью. А сейчас смотрю иной раз: маленький стык, а игрок падает. Крутится по полю волчком, кричит: «Врача!», и через секунду свисток, он уходит. Это вообще детский лепет какой-то - что за мужики пошли? Аж внутри все закипает. Ну ты же не просто играешь в свое удовольствие, а получаешь такие деньги! - Вы думали, что можете проиграть «Баварии»? - Я вам честно скажу: мы туда ехали не за победой. Профессионально оценивая свои возможности и учитывая многие факторы, прикидывали: если сведем матч вничью - это был бы суперрезультат. И проиграть с разницей в один мяч в первой из двух игр тоже нормально, а с забитым мячом - вообще идеально. Если бы нам накануне матча сказали: «Вы уступите немцам со счетом 1:2», я уверен, мысленно все согласились бы: дома мы тогда здорово играли. - Это правда, что в 75-м к вам в раздевалку могли прийти гонцы из другой команды и сказать: «Ребята, больше не забивайте, остановитесь»? - В раздевалку не заходили, но на поле - да, могли подкатиться. Мы же все знали друг друга. Ну представьте: выезд, ведем 2:0. Естественно, тот, кто со мной ближе знаком, мог попросить... - Например? - Ну, пожалуйста. В московском «Динамо» был такой Долбоносов, центральный защитник, мы с ним за молодежку играли. Он ко мне: «Стефан, хватит! Уже два мяча - не надо больше!» Я уже не говорю, что как-то мы «Черноморец» «раздевали». При счете 8:0 они уже просто взмолились. Конечно, больше не надо было забивать, но они перед игрой немножко нас завели. Их тренер, бывший вратарь киевского «Динамо», настраивая команду, кричал, что будет сражаться на равных. Ну нас Васильич немножко встряхнул. Сказал: «На ра-а-ав-ных хотят?! В Киеве?!» - Вернемся к киевской игре с «Баварией». Вы вышли на поле, имея один мяч в запасе, и, в общем-то, наверное, уже не опасались, что можете проиграть... - Что вы - проигрыш был просто исключен. Даже если бы в Мюнхене мы «попали» 0:2, даже 0:3 - все равно это такой праздник, такая атмосфера! - Когда победили, вы лично ощутили себя национальным героем? - Да нет. Даже в мыслях такого не было. Мы повели, помню, 1:0, но, как любой спортсмен, я до конца переживал: мало ли что? Вдруг случай какой подвернется, тем более «Бавария» атаковала. И там же серьезные футболисты! Вот когда Блохин второй мяч со штрафного забил, я Фоменко сказал: «Все, Миша, мы уже победу не упустим». - Стефан Михайлович, все три раза в воротах «Баварии» «расписался» Олег Блохин. Он был очень молод, много из выгодных положений мазал, и наверняка ему доставалось от старших товарищей на орехи. Не было ли у вас и уже умудренных опытом коллег элементарной зависти к этому пацану, который в 23 года стал лучшим футболистом Европы? Личности-то все были как на подбор - от Рудакова до Мунтяна! - Скажу честно: зависти, даже на йоту, не было. Наоборот! Вот мы выиграли все, что можно, и ждем, когда «Франс футбол» подведет итоги. Мы знали высказывания тренеров на этот счет и очень хотели, чтобы лучшим признали динамовца. Кто это мог быть? Конечно, и Мунтян сыграл здорово, и Колотов, но именно Блохин забил в поединках за Суперкубок три мяча, а для международных агентств игры такого уровня очень важны. Мы с нетерпением ждали, когда объявят имя победителя, и все были счастливы, что «Золотой мяч» достался Олегу. Мы понимали: он - часть команды. У «Блохи» были разные моменты, он, вообще-то, с характером, но в наше время любой мог его приструнить, крикнуть: «Олег! Назад!» Всякое ведь бывает. Пошел в атаку - сделал рывок на 80 метров, устал, а тут сразу контратака. Иной раз его дергали: «Олег, помоги!» - проблем не было. - Но он сам признавался мне, что у него начиналась тогда звездная болезнь. Вы чувствовали, что его занесло немножко? - В 75-м нет. Позже, может, что-то и было, когда он мог где-то... - ...взбрыкнуть? - Да, но тренер ставил его на место. Был даже такой эпизод, когда Васильич хотел отправить его в армию. Идет тренировочка, мы отрабатываем какое-то упражнение, пауза, затем легкое ускорение и подача, которую надо замыкать. А Блохин шагом идет... Васильич ему: «Олег! Как?!» - «Я устал!» Ну и слово за слово... Короче, он ушел с тренировки. Вернее, тренер его удалил. Созвали открытое комсомольское собрание. Лобановский выступил: «Гнать за такое поведение! Вплоть до отчисления!» Я тогда взял слово. «Да, - говорю, - Олег заслуживает наказания, но он должен не только признать вину, но и ее искупить. Если же мы отправим его в армию, пострадает команда». Тогда оклад в высшей лиге был 180 рублей - ну я и предложил перевести его на 110 рублей в дубль. В общем, поговорили тогда в коллективе, решили его предупредить... - Я не случайно спросил, почувствовали ли вы себя национальным героем. Мне рассказывали, что в 75-м ажиотаж и фанатизм доходили до того, что болельщики поднимали на руки и несли ваши машины. Хотя потом, в 76-м, могли их уже и борщом облить... - Болельщики поднимают машины, когда есть успехи, но не прощают промахов. Конечно, в 75-м достижения были супер - что там говорить! Мы ведь и сборную вытащили. Когда в 74-м при Бескове она проиграла в Ирландии 0:3, ее в конце года нам отдали, и мы все матчи выиграли. Сначала сборная Турции приехала в Киев и проиграла 0:3. Помню, загнали турков на Бессарабку - такой прессинг шел, такая игра в одни ворота! В Базеле «Ференцварош» в финале Кубка кубков обыграли, затем сборную Ирландии в Киеве. Заняли в своей группе первое место, и конечно же, народ нас просто обожествлял. Я тогда жил на проспекте Победы, и когда мы выиграли Суперкубок, нас долго не могли развезти домой. С Крещатика нельзя было проехать - нас потом окружным путем вывозили. Люди от души болели. - Тогда футбол был религией, правда? - Да! Ну и не было вот этих... Играли все свои - никаких иностранцев! Для народа это действительно была отдушина. - Стефан Михайлович, интересно, у вас хранятся дома видеокассеты с записями матчей 75-го? - У меня есть запись первой игры в Мюнхене на Суперкубок, и то нам подарили ее сравнительно недавно. Года три-четыре назад с немецкого телевидения приезжали две журналистки. Они делали фильм о «Динамо», и то, что я милиционер, на них произвело впечатление! Приехали в Академию МВД и хотели обязательно снять меня в форме. В фильме очень много моих диалогов. Немки остались довольны и вот подарили... - Блохин сказал: он смотрит на себя на экране и не верит, что мог так быстро бегать. Вы тоже? - Ну, я больше высматриваю, где Мюллер (смеется) и где мог лучше сыграть. «Вот тут, - думаю, - опоздал на долю секунды, а вот тут все в порядке». - Вы наверняка смотрите международные матчи и с пристрастием оцениваете действия центральных защитников, сравниваете их игру с вашей. Скажите, классно вы, на ваш взгляд, играли? - (Улыбается). Ну, кое-что изменилось. Все-таки многие клубы сейчас опять начали играть «в линию». - То есть вернулись к старому? - Да, хотя я не знаю: лучше это или хуже? Играть «в линию» хорошо, но для этого защитникам, во-первых, необходима сыгранность, а во-вторых, скоростные качества каждого должны быть на высоте. Ну что еще - сейчас больше заигрываются. Мы действовали более рационально. Я вот смотрел однажды, как «Шахтер» играл. Тренером там был еще Прокопенко. Говорю ему: «Как ты можешь ставить в центре двух негров?» Не потому, что цвет кожи неподходящий, нет, просто эти ребята любят поиграть с мячом, и что ни матч, то у них обязательно выход один на один с вратарем или перехват. Каждый тянет одеяло на себя, понимаете? Вот если бы там поставить одного негра, а другого немца... Немец - это дисциплина, порядок, а негр будет чистить. Тогда нормально! - Стефан Михайлович, вернемся в 75-й. Эйфория, все ждут продолжения, а вместо этого наступило горькое разочарование. Что в 76-м произошло? - Я и тогда был уверен в своей правоте, и сегодня: программа, опробованная в 74-75-м, прекрасно сработала. Все, нет вопросов, надо было продолжать в том же духе, не надо было снимать команду с чемпионата СССР. Ну скажите, могут Италия или Англия поломать чемпионат страны ради Олимпиады? Нам и надо-то было сыграть там, будем честно говорить, две игры. Ну три: четвертьфинал, полуфинал и финал. Первый матч у Канады мы должны были выигрывать с закрытыми глазами. Потом Ирак какой-то, еще кто-то... Из серьезных соперников там были Польша, ГДР и Бразилия - все профессионалы. И наша национальная сборная, она же «Динамо» (Киев). - Партия поставила задачу - выиграть Олимпийские игры? - Выиграть - кровь из носу! Ради этой цели тренеры пожертвовали чемпионатом страны, чемпионатом Европы и Кубком чемпионов. Мы же проиграли 0:3 «Сент-Этьену», который потом, в финале, уступил «Баварии» 0:1. Почему? Дома, в Симферополе, немножко подготовились, и пожалуйста: 2:0. Мы споткнулись на этой команде, потому что сгорели. - Вы действительно в 76-м были «мертвые»? - Ну если утром выходишь на зарядку и думаешь, как бы не попасть в состав на игру, какое должно быть состояние? Это уже такое изнеможение - и физическое, и психологическое, - что даже слов нет... - Тренеры видели ваше состояние? - Думаю, да. Были же врачи, которые принимали тесты. Ну как не видели, если мы ползали, мышцы рвали? Должны были видеть! Я считаю, тренеры просто доверились слепой и глухой науке. Самое обидное, свои идеи научная группа испытывала на таких командах! Разве можно на «Динамо», на сборной экспериментировать?! Иди пробуй в классе «Б» и смотри, как люди будут расти. Это не столько тренеров просчет, сколько руководителя научной группы Зеленцова. Он настолько пленил Васильича, что тот ему поверил. В этом, считаю, была главная ошибка. Не только я так себя чувствовал - все на зарядке думали: «Хоть бы не попасть в состав!» Почему? Потому что как настоящий профессионал ты не хочешь подвести себя и команду - это же дело чести. А я знал, что просто не сыграю. А вот другой пример. 14 мая 75-го мы победили в финале Кубка кубков. Только вернулись, нас сразу собрали: через четыре дня играем со сборной Ирландии. Я был уверен, что выхожу на матч, но когда за два часа до начала Васильич прочитал список, оказалось, меня там нет. Представляете, меня нет в составе! Как обухом по голове. Я, красный, начинаю анализировать: может, плохо сыграл? Оказалось, Васильич просто хотел дома больше атаковать и поставил Конькова, чтобы он больше подключался к атаке. Меня выпустили во втором тайме вместо Мунтяна - и все нормально. Это был тактический ход тренера. К чему я веду? Для каждого из нас не выйти на игру - это ЧП, а через год все было наоборот. - Олимпиаду в результате провалили, хотя бронза - не такой уж провал... - Да нет, провалили! Ту Олимпиаду мы должны были обязательно выиграть. - Ну хорошо, вернулись с бронзой. И что - разнос? - Разнос, но какой-то такой тихий. Через две недели начало чемпионата. Пару дней дома - и в Ялту. Опять этот стадион «Авангард», опять бетон, жара адская! И снова гонки... Прыжки на одной ноге, на двух, силовые упражнения - мы их называли «антифутбольные». А тренеры покрикивают: «Не готовы! Многое пропустили! Не выполняете программу!» Ну, это они уже просто потеряли нити - как мы говорим, неправильно истолковали состояние футболистов. - И начался бунт? - Не сразу. Мы с Коньковым как раз отпросились. У нас перед Олимпиадой с разницей в два-три дня родились сыновья, а мы их практически не видели. Дубль работал дома, на базе в Конче-Заспе, и мы к Васильичу: «Дайте нам три-четыре дня до игры». Матч предстоял с «Шахтером» - первая игра в осеннем чемпионате. Мы пообещали, что с дублем подготовимся и на матч прилетим, тем более программу практически прошли, слава Богу, ни болезней, ни травм не было. Хотя после Олимпиады во мне весу 72 килограмма было... - При вашем-то росте... - Есть фото - это просто ужас! Когда приходил к родственникам, они спрашивали: «Ты что, в Бухенвальде был?» Ну выжат в полном смысле слова, и отдых нужен был, как никогда. - Валерий Васильевич отпустил? - Отпустил на двое-трое суток. Мы поехали, а через день в Москве Центральный комитет собирает всех олимпийцев, которые завоевали медали, на торжественный обед в Кремлевском Дворце съездов. В знак благодарности! Надо лететь туда. Отпраздновали, а вечером погода нелетная, и утром следующего дня самолеты тоже не летали... Трошкина и Матвиенко отправили из Москвы домой. Тренеры им сказали: «Мы на вас не рассчитываем, вы к этой игре не готовьтесь». А мы на следующий день прилетели в Донецк вечером и уже не играли. В 11 часов возвращаемся самолетом в Киев. На следующий день тренировочка, туда-сюда... Через день заезжаю на базу и узнаю, что 10 футболистов написали заявление на имя председателя Спорткомитета УССР Баки о том, что не хотят больше работать с тренерами... - И кто эти 10? - Блохин, Мунтян, Рудаков - ну вся основа. Не подписал я и, по-моему, Буряк. Ну, кроме нас, Слободян, Зуев... Приехали Семичастный и Погребняк, созвали нас на собрание и предложили каждому высказаться. Васильич сидел, Петрович тоже. Вопрос стоял так: почему мы проиграли, кто виноват и что делать дальше? Я встал и честно перед всеми сказал: «Да, мы проиграли. Процентов на 10 в этом виноваты футболисты: кто-то ошибся, кто-то недоработал, но на остальные 90 процентов - это вина тренеров, которые чересчур увлеклись наукой и пережали, загнали игроков». Доказал это на примерах, которые только что приводил, сказал, что если мне не хочется выходить на игру, о каком результате может идти речь? - Но заявление вы, тем не менее, не подписали... - Не подписал, но подчеркнул: «Это вина тренеров, а теперь нужно исправлять ситуацию. Мы можем не целоваться, но работать должны вместе. Если бы не было Васильича и Петровича, мы бы не выиграли ни Кубок кубков, ни Суперкубок, ни со сборной. Только с такими тренерами мы смогли чего-то достичь». - Ваши товарищи не обвинили вас в том, что все подписали, а вы нет? - Всякое было. Чуть за грудки не хватали: «Шо ты там выступаешь? Шо ты их защищаешь!» - До драк хоть не доходило? - Ну, почти, почти (улыбается). - Даже так? - Даже так. Нам дали паузу, мы вышли, и один из ребят - мы по сей день с ним друзья... - Кто? - Ой, оно надо вам, это все? (Пауза). Володя Онищенко. Он такой экспрессивный... Сразу ко мне: «Ты почему не подписал?» - «Потому, - говорю, - что хочу с этими тренерами работать. Зеленцову и его бригаде научной не доверяю, а с Лобановским и Базилевичем надо собраться, обсудить все вопросы и исправлять ошибки». - И что решило собрание? - Семичастный видит, что обстановка накалилась, и говорит: «Лобановский и Базилевич - домой. Сегодня заниматься командой нечего. Старшим остается Пузач. Завтра игра с «Днепром» - готовьтесь, а после нее соберемся». Тот матч мы 1:3 проиграли. До сих пор разговоры, что поединок кто-то сплавил. Я где-то слышал... - ...я тоже слышал... - А я вот вам говорю: ничего такого не было. Команда же собиралась всем нос утереть! Я в том матче не играл. Пузачу сказал, что раз не писал заявление, не имею права участвовать. Люди хотят доказать, значит, пусть доказывают. Первые 10-15 минут был тотальный футбол. Володя Онищенко забил, а потом счет пошел 1:1, 1:2, 1:3 - все! После игры заходит Семичастный: «Завтра собираемся на базе». На следующий день он приехал к нам и сказал: «Перед матчем старшие товарищи меня спрашивали: «Как, по-твоему, сыграют?» Я кому говорил 5:0, кому 3:0. Это же ваша игра! Я думал, вы их порвете, но вижу, не можете. Без тренера вы, как слепые котята». Потом говорит: «На Олимпиаде вы заняли третье место. Для нас бронзовые медали - большое достижение, но вы же кричали, что едете за золотом! Поставили себе более высокую планку, которую не взяли. Однако запомните: это команда не Лобановского, не киевского совета «Динамо», даже не республики. «Динамо» - команда Союза, вас весь мир знает. И это не 52-й, когда Берия разогнал ЦДКА после Олимпиады в Хельсинки!» - Мудро он тогда поступил, правда? - Так человек же какой мудрый! Закончил он дословно так: «Никто никого не выгоняет, мы всем доверяем. Программу снять, научную бригаду чтобы я здесь больше не видел». - И Базилевича тоже? - О Базилевиче ничего не сказал. - Что дальше было? - Программу сняли, пошли легкие тренировочки. Базилевич больше не появился. А ведь нам ничего не объявили. Следующая тренировка, игра - нет его. Ну мало ли что у человека? Может, заболел. Никто и не спрашивал. Сделали глубокий медосмотр, три-четыре человека на время были освобождены от тренировочного процесса. Мы плохо играли... Помню, с «Локомотивом» еле вымучили 1:1, дома пошли ничьи... Ожили только к концу сезона и заняли в чемпионате Союза второе место. Вместе с тем, были, например, игры на Кубок чемпионов с югославским «Партизаном». Это же тогда, до развала, команда была! Это же были люди! В Югославии на 80-тысячном стадионе мы обыграли их 2:0 и 3:0 - дома. У «Олимпиакоса» в Греции 2:0 выиграли, дома 4:0. Пускай «Динамо» или «Шахтер» сегодня у «Олимпиакоса»-чемпиона выиграют 2:0 у них на поле! Вот это уже был уровень! Мы говорили: «Сейчас нам давай сборную ГДР, с которой мы в полуфинале играли. Сейчас бы нам Олимпийские игры!» - В 77-м, однако, вы свое наверстали... - Отдохнули, немножко воспрянули духом. Все-таки играли в полуфинале Кубка чемпионов, вошли в четверку лучших. Это уже хороший, высокий уровень. Мы незаслуженно, если по игре, уступили «Боруссии» (дома 1:0, а там 0:2), но уже тогда были не той командой, я вам скажу. Все-таки 76-й год наложил отпечаток и на физическое, и на психологическое состояние. Да, снова стали чемпионами Союза, но для команды, ощутившей вкус европейских побед, это уже было совсем не то... - Сегодня вы любите собираться с бывшими партнерами по «Динамо» или так же держите дистанцию, как и в те годы? - Вы знаете, мы стали ближе, потому что реже встречаемся. Тогда каждый день видели друг друга, а одни и те же лица круглый год надоедают. Мы же после игр все время сидели на базе, мало бывали дома. Поэтому сейчас, конечно, встречи с Женей Рудаковым или с Толей Коньковым в радость. С Володей Трошкиным чаще видимся, потому что он в федерации работает... Теперь отношения намного теплее. - Я думаю, не все знают, что сейчас полковник милиции Решко преподает в Академии внутренних дел Украины. Что вас, кстати, туда привело? - В 79-м я закончил играть. Никто меня из команды не просил, просто в марте, когда начались тренировки, пришел к Лобановскому и объявил: «Все, Валерий Васильевич, ухожу». Он мне: «Тебя же никто не выгоняет. Можешь оставаться, пожалуйста, ты игрок опытный!» - «Нет, - говорю, - тяжело работать на скорости. Травмы замучили, болят поясница, ноги, колени... Заканчиваю». И уже не было, знаете, серьезной спортивной мотивации. Ушли Мунтян, Трошкин, Матвиенко, Онищенко, Рудаков - полкоманды не стало. На смену им пришла молодежь: Бережной, Бессонов, Бойко, и я чувствовал, что в ближайшие годы в Европе мы ничего не сможем выиграть. А внутренним чемпионатом одним больше, одним меньше - это уже для нас был не уровень. Ну пять раз ты чемпион Союза или четыре - какая разница? Я учился в высшей школе МВД СССР, и меня еще до окончания футбольной карьеры приглашали на кафедру. - Многие ваши товарищи по команде пошли в тренеры. Вы не хотели попробовать? - Честно скажу, устал от футбола. Особенно последние два года тяжело дались - до этого я еще держался... Все-таки, подчеркиваю: 76-й наложил отпечаток и на психику, и на физическое состояние каждого из нас. Устал! Меня пригласили в академию, и я согласился. В 32 закончил играть старшим лейтенантом, начал с должности рядового преподавателя. Сегодня я начальник кафедры специальной физподготовки Национальной академии МВД. Отвечаю за огневую выучку курсантов, будущих работников милиции, за их специальную физподготовку, за то, что сейчас милиционеру необходимо. - Многие футболисты и того времени, и нынешнего латаны-перелатаны. Может, и преждевременная смерть Колотова связана с перенесенными им психологическими и физическими перегрузками? Многие ребята чувствуют себя инвалидами, сетуют, что здоровье подводит? - Да почти каждый. Вон Трошкин серьезную операцию перенес, у Жени Рудакова масса проблем со спиной. Веремеева встречаю, Конькова - у всех поясница, ноги, суставы, колени. Да я и сам… Суставы разлетаются, мешают. Большие нагрузки не на пользу здоровью, а во вред. Впрочем, пусть мы потеряли здоровье, но хоть что-то выиграли. Одно это радует. - Когда ноют старые травмы, не возникает мысль: может, лучше то колхозное рабство в Закарпатье? - Нет, вот это как раз исключено! Я часто ловлю себя на мысли, что мы по-другому жили... Сейчас смотрю на молодежь, как они бегают, шустрят, что-то пытаются выгадать. Все деньги, деньги! Еще не пришел - уже условие. Я на общественных началах работаю председателем КДК федерации футбола Украины и разбираю все нарушения, конфликты. Слушаю иногда пацанов этих, я их так называю, потому что они дети еще, и диву даюсь. Как-то, еще Юрий Николаевич Воинов был жив, - царствие ему небесное! - явился к нам мальчик, которому недоплатили подъемные. Он начал было тренироваться, но тренеры поняли, что толку из него не будет. И вот его отпускают, но пацан пришел с претензией. Юрий Николаевич спрашивает: «Сколько недоплатили?» - «10 тысяч долларов». Воинов ему: «Мальчик, я за всю свою жизнь в футболе 10 тысяч долларов не заработал, а ты еще по мячу не ударил». Я скажу так: у нас было более ценное время, и жизнь мы прожили, думаю, намного лучше и богаче, чем многие сегодняшние футболисты проживут. Мне вот уже под 60, я более чем 25 лет назад закончил играть, а люди узнают, относятся с уважением. Мы не заработали денег, но заслужили всенародную любовь. - Которая, может, дороже денег... - Да я это чувствую везде. Приведу пример. Два года назад нас с проректорами пригласили по линии СБСЕ в Страсбург и в Лион, где находится Центр подготовки преподавателей для высшей школы полицейских. На приеме наш представитель говорит: вот, дескать, тут такие-то из Украины. Два генерала были, полковники... И представляет меня: начальник кафедры такой-то, бывший футболист киевского «Динамо», в 75-м выиграл Кубок кубков и Суперкубок... Комиссар полиции, когда услышал это, подходит с переводчиком, берет меня за руку и ведет в центр. Представляете, какое уважение к киевскому «Динамо»! Не ко мне - Решко они не помнят. Блохина знают, а меня нет. Я оказался между мэром и комиссаром. Мне, конечно, неудобно было, что проректоры в тени, но вот что значит «Динамо», вот что значит добиться успехов и уважения! Дмитрий ГОРДОН, «Бульвар» (Киев) | |