Виртуоз мяча и слова

Накануне своего 70-летия знаменитый футбольный голкипер и телекомментатор Владимир Маслаченко разговорился с корреспондентом «Труда».

Хорошо, что мы созвонились с Маслаченко заранее - за три дня до юбилея. “Никаких больших торжеств не планирую. Я вообще уже, можно сказать, сижу на чемоданах, - раздался в трубке знакомый миллионам телезрителей голос. - Завтра утром улетаем с женой на несколько дней в Болгарию - коллеги и друзья посоветовали немного отдохнуть. Но интервью для “Труда” - дело святое”.

- Владимир Никитович, по статистике в мире совсем немного людей, для которых их работа - по-настоящему любимое дело жизни. Как вам всегда удавалось находить занятие, от которого и вы, и окружающие получаете удовольствие?

- Ничего сложного здесь, по-моему, нет. Первое, я принципиально никогда не занимаюсь тем, что мне не нравится. А во-вторых, остановив на чем-то свой выбор, изо всех сил стараюсь все делать как следует. Потому, наверное, мой труд и на футбольном поле, и на телевидении привлекает внимание.

- И все же работа, пусть и любимая, - это не хобби. Наверное, что-то нужно и только для души?

- Конечно. Хотя и здесь я как бывший спортсмен предпочитаю активный отдых. Много лет катаюсь на горных лыжах, парусных досках, люблю прогулки на катерах. У меня, кстати, сейчас две лодки на ходу. Я их изучил до винтика - если надо, могу сам у каждой мотор перебрать. А не так давно меня друзья к воздушным прогулкам приобщили. Правда, на самостоятельный полет я не решился - предпочел дельтаплан-двойку.

- Но самая привычная стихия для вас - все-таки футбол. Вот один факт. В блестящем “Спартаке” 60-х годов вы постоянно входили в тройку лучших вратарей страны. Однако первым номером были признаны лишь однажды - в 1961 году, когда еще играли за “Локомотив”. А ведь тогда эту команду величали пятым колесом в телеге московского футбола. Парадокс?

- Да, “Локомотив” в те времена часто боролся лишь за выживание. Но когда я пришел в него, команда выиграла Кубок страны, затем стала серебряным призером чемпионата. Значит, тот малый в ее воротах чего-то стоил. И в сборную я впервые попал именно из “Локо”. Хотя родным клубом считаю все-таки “Спартак”. Я ведь за него еще с детства болел. И первой моей командой именно “Спартак” оказался - криворожский. Ну а что касается списка “33 лучших игрока”, составлявшегося каждый год по итогам сезона, то деление в нем вратарей на первый-третий было отчасти условным. Да тогда половина голкиперов высшей лиги чемпионата Союза могла бы защищать ворота любой европейской сборной! Советская вратарская школа в середине прошлого века была лучшей в Европе. Я не считаю себя дублером Льва Яшина. В конце концов, моя фамилия есть в списке победителей Кубка Европы 60-го года - я выходил тогда на поле. Хотя в полуфинале и финале ворота защищал Яшин.

- Спустя два года сыграть на чемпионате мира в Чили вам помешала отнюдь не конкуренция, а жуткая травма, полученная накануне турнира. Что же тогда произошло?

- Знаете, почему тогда все так получилось?! Тренеры сборной просто не рискнули пойти на перемены. Ведь сам Яшин накануне чилийского первенства 62-го года признавал, что он не готов играть, что его замучили травмы. Но Гавриил Качалин оставил его первым номером. Меня же выставил на товарищеский матч с Коста-Рикой, в котором мне и сломали челюсть. А ведь будь я первым номером, в той встрече наверняка бы играл наш третий вратарь Сергей Котрикадзе и с ним, согласно теории вероятности, вряд ли что-то случилось бы. В итоге же тяжелые травмы получили сразу двое. Яшин - психологическую. Ведь его неудачная игра в Чили вызвала слезы на глазах и свист московских болельщиков. Ну а у меня травма физическая: семь часов надо мной колдовал чудо-хирург, собирая по кусочкам верхнюю челюсть. Так что мне было уже не до чемпионата мира. Но до конца того сезона я успел вернуться в строй. И “Спартак” выиграл тогда “золото” чемпионата СССР - последние 11 туров мы прошли без поражений!

- Какие черты вашего вратарского стиля считаете своими фирменными?

- Я первым начал выбрасывать мяч в поле из-за головы. Если делать это от плеча, то мяч летит по предсказуемой траектории. А из-за головы его можно отправить в любом направлении. Я так часто обманывал соперников, начиная неожиданную атаку.

Ну и конечно, игра в воздухе кулаком. Я быстро понял, что в толчее возле ворот такой прием для вратаря самый надежный. И отрабатывал его на тренировках, да и после занятий, индивидуально. Собирал несколько мячей, подбрасывал их один за другим над перекладиной и старался выбить как можно дальше. Если удар не получался, начинал тренировать руку - бил кулаком по штанге. В перчатке, разумеется. Вообще, у меня много было индивидуальных методов тренировок. Одноклубники порой удивлялись, когда на сборах брали в руки мой небольшой чемодан. В нем лежали две пятикилограммовые гантели - я развивал прыгучесть, взмывая в воздух с отягощениями. А как-то узнал, что боксерам для легкости передвижения очень помогают упражнения со скакалкой. И тогда тоже начал через нее прыгать - доходил до 5 тысяч прыжков за один подход.

- Вы ведь когда закончили играть, пару лет проработали тренером в Африке. Слышал, после той командировки вы делились с Валерием Лобановским своими идеями о тотальном футболе. Это правда?

- Да, было такое. И не подумайте, что говорю об этом из выпендрежа. Просто я действительно много работал над тактикой и однажды разговор с Лобановским у нас состоялся. Я ведь в Чаде вел занятия сразу в восьми командах разных возрастов, в том числе и в сборной. Взял туда книгу Бориса Аркадьева и начал развивать различные схемы. А потом опробовал их со своими командами. Потом мы их удачно применяли в международных турнирах. И уже позже я увидел подобное у Ринуса Михелса и Стефана Ковача в “Аяксе”. До сих пор жалею, что не сохранил наброски своих схем. Я их рисовал на обертках, в которых мне приходил в Чад еженедельник “Франс футбол”. Наверное, в этой стране я был его единственным подписчиком. А собираясь на Родину, я всю эту кипу листов выбросил - хотел сэкономить место в багаже. Я ведь вез из Чада 60 томов карманного издания романов о Мегрэ. Думал, что тренерские бумажки мне уже не пригодятся: получил приглашение на должность комментатора Гостелерадио. Но тогда же, в 72-м, я прилетел в Днепропетровск к своему другу Альберту Петрашевскому, который свел нас с Лобановским на базе “Днепра”. И я рассказал будущему великому тренеру о своих наработках. И, поверьте, они его очень заинтересовали. Хотя рассказывать приходилось буквально на пальцах. Со схемами-то, конечно, было бы куда нагляднее.

- Но зато вы остались на телевидении, где трудитесь уже более 30 лет. Кого-то из своих молодых коллег можете выделить?

- Начну выделять одних - обижу других. Но я восхищаюсь нашими молодыми ребятами - эрудированностью, стремлением все время быть в тонусе. И стараюсь их в этом поддерживать. Хотя у меня самого довольно сложный характер. Можно сказать, всегда и везде испытывал “комплекс неподчинения” - в спорте, в семье, на работе.

- Вы установили себе какую-то рекордную планку - проработать еще сколько-то лет?

- Как это “сколько-то лет”? Я собираюсь работать всю жизнь! Убежден: у журналиста возраста нет.