Сенегалец Ибра Кебе пришел в "Спартак" чуть раньше нигерийца Эссиена Фло, о появлении которого рассказывалось в предыдущей страничке "Ретроблокнота". И во многом не без помощи Кебе в команде стали привыкать к всевозможным фокусам, которые время от времени выкидывали братья-африканцы.
То по непонятным причинам они на тренировки опаздывали, то требовали от поварской братии каких-то экзотических блюд, то уезжали под любыми предлогами на родной Черный континент, подчас надолго пропадая. Свое отсутствие африканские легионеры чаще всего объясняли похоронами кого-то из бесчисленных родственников, кончина которых почему-то приходилась аккурат на их приезд домой. Видимо, действительно высокую смертность местного населения хитрецы посчитали самым надежным объяснением: жалость-то к подобным вещам на Руси всегда была безмерной. Штрафы и прочие дисциплинарные меры нарушителей не смущали - они продолжали жить своей загадочной жизнью.
Поначалу Кебе ничем особенным не выделялся - разве что замкнутостью, нелюдимостью, какой-то постоянной настороженностью, которая в его поведении чувствовалась во всем. Замечу что при всей своей видимой угловатости и высоком росте с мячом он работал удивительно свободно, был резок, цепок и на редкость быстр, что для защитника - дар божий. И Романцеву это не могло не нравиться. Хотя гарантий, что, безусловно, одаренный парень обязательно заиграет, дать не мог никто. Первым сомнения на сей счет высказал наш доктор Юрий Васильков.
- Прямо не знаю, что и делать, - пожаловался он мне на сборе в Марбелье. - Надо Кебе мышечное растяжение подлечить, а он ни в какую не дается. Уколы делать не разрешает, таблетки выплевывает, от компрессов отказывается. Запирается в номере и никого не впускает. Да к тому же делает вид, что ни на одном языке ничего не понимает.
-Ну и как думаешь выходить из положения?
- Есть один вариант, - загадочно улыбнулся спартаковский эскулап. - Сегодня после ужина соберу всех, кто хоть каким-то иностранным владеет, и нагряну без предупреждения со шприцами. А для конспирации ему на пальцах уже разъяснил - мол, приду температуру мерить, так что номер пусть не запирает. Тут уж никуда не денется. Ты, кстати, тоже подходи - для моральной поддержки.
Сказано - сделано. И сразу же после вечернего приема пищи "группа медицинской поддержки", в которую вошли штатный полиглот Вячеслав Грозный, сербский новичок Селкич и автор этих строк, во главе с разработавшим операцию Васильковым поспешила в номер к строптивому защитнику. Дверь действительно оказалась открытой. Это придало доктору уверенности в том, что хитроумный план удастся осуществить. Но когда обнаружилось, что постояльца в комнате нет, васильковское настроение заметно упало. Решили дожидаться сенегальца. Однако миновало полчаса, час, пошел второй - никого.
- А может, он никуда и не уходил? - наконец, осенило Грозного. - Дай-ка я в туалет загляну.
Не тут-то было! Дверь в санузел оказалась запертой. Прислушавшись, уловили тихо звучавшую из-за нее африканскую мелодию. Сомнений в том, где же находится пациент-отказник, не осталось. Принялись всем миром уговаривать его выйти из добровольного заточения. Но как ни старались, каких языковых познаний ни проявляли - не помогало. В конце концов, убедившись в тщетности собственных усилий, сдались и ушли ни с чем.
Вот таким хитрецом оказался простодушный на вид сенегалец. На следующий день командные остряки, смеясь, советовали Василькову: "Ты, Сергеич, Кебе в следующий раз в номер без туалета сели, а еще лучше - без дверей. И давай-ка его потихоньку в мединститут готовь. С такой нервной системой ему в вашем деле цены не будет!"
Из России сенегалец, впоследствии еще немало потрепавший нервы и Василькову и спартаковскому руководству, вопреки ожиданиям так и не уехал. И ныне обосновался в оборонительных порядках "Анжи" из Махачкалы. Кстати, в столице Дагестана есть, говорят, очень приличное учебное заведение, где готовят высококвалифицированных врачей.
