Хлестаков поневоле

Откуда у меня этот снимок, уже и не вспомню. Кажется, подарил кто-то из рижской "Даугавы", с руководителями и игроками которой в 70-е годы у меня были дружеские отношения. Но связан он с любопытной историей. Тогда никто в нашей стране понятия не имел о так называемых агентах, которые ныне вершат карьерными делами почти каждого заметного даже на фоне второго дивизиона игрока. Зато было немало селекционеров-любителей среди болельщиков, которые считали за счастье найти стоящего игрока для своего клуба. И такие случаи не были редкостью. Например, горячий поклонник "Динамо" Владимир Верхолашин привез бело-голубым из Красноярска Вадима Иванова, позднее ставшего чемпионом СССР, правда, в составе "Спартака". В 70-е годы появилось такое хобби и у меня. "Даугаву" принял мой хороший знакомый, ныне покойный Сергей Коршунов, и для возвращения из второй лиги в первую при достаточно скромных финансовых возможностях ему требовались незаурядные игроки. Горжусь тем, что в 1975 году на ступеньку выше в чемпионате СССР поднялись Евгений Касьян, Владимир Янкин, Виктор Миранович, Виктор Каплацкий, оказавшиеся в составе рижан с моей "подачи". С "Даугавой" связан и случай, иллюстрируемый вышеприведенным снимком. Оказавшись в очередной раз по делам в Риге, я впервые увидел в игре ныне хорошо известного, особенно болельщикам "Спартака", Александра Старкова - тогда молодого форварда, студента Рижского политехнического. Произвели впечатление не столько техника, не характерная для большинства воспитанников латвийского футбола, сколько видение поля, комбинационный дар, нацеленность на ворота. И вернувшись в Москву, я немедленно сообщил об увиденном старшему тренеру "Динамо" Александру Севидову. Следующий матч рижане, вновь вылетевшие во вторую лигу, проводили в Туле. Туда был снаряжен десант: тренер-селекционер Лев Рудник - личность по тем временам известная, успешно сотрудничавший и с Константином Бесковым, телеоператор и я в статусе парламентера на случай, если придется вступить в переговоры с руководством "Даугавы". Из-за ремонта трассы Москва - Симферополь мы опоздали к началу матча минут на десять. Устроились на трибуне, смотрим. Минут через 15 оператор подает голос: "Снимать-то нечего, Рига центр поля перейти не может". И действительно, только гости собирались что-то предпринять в атаке, немедленно следовал взмах флажка судьи на линии, свисток, фиксирующий офсайд. Тем не менее к перерыву сохранялся счет 0:0. Раздосадованный Рудник обратился ко мне: "Зачем мы ехали в эту даль? При таком раскладе вратаря надо смотреть, а не нападающего. Идите хотя бы составы узнайте, чтобы домой не порожняком возвращаться. Может, в Туле кого присмотрим?" А я в то время был членом комиссии пропаганды Федерации футбола СССР. Нам как раз выдали новенькие яркие удостоверения, где снаружи золотом по красному светилась соответствующая надпись, а принадлежность к федерации обозначалась внутри мелким шрифтом. Нравы тогда были попроще, ни дюжего омоновца, ни даже простого милиционера у судейской не обнаружилось. Постучал, вошел, представился, удостоверение показал. "Мы из федерации, слегка опоздали, - объяснил. - Нельзя ли протокольчик - составы выписать". Фамилию судьи до сих пор помню, но из этических соображений приводить все-таки не буду, отмечу лишь, что был он из белорусского города Бобруйск. Принял меня он исключительно любезно: "Вот чаек с лимоном, кофеек растворимый, "Боржоми", печеньице. Угощайтесь". Тут в судейскую вбежал кто-то из администрации местного клуба. "Посторонние в судейской? Выходите или я вас отсюда выставлю!" - с порога закричал он. "Да вы что, это же представитель самой федерации!" - остудил его пыл кто-то из арбитров. Не знаю почему, возможно, из-за теплого приема меня вдруг понесло по неведомой прежде дороге. Впервые в жизни у меня произошло раздвоение личности: дальнейшие действия совершал словно другой человек. Списав в блокнот составы, я вдруг потребовал: "Назовите мне свои имена и отчества, а то в протоколе одни инициалы". "Зачем вам?" - последовал вопрос. "Уж очень любопытная у вас методика судейства, в частности, определения офсайда", - нахально объяснил я. "Дайте-ка еще раз ваше удостоверение", - потребовал арбитр, а затем все трое представились по полной программе. Выходя из судейской, я вдруг принял позу трибуна и продекламировал: "Ну, судьи, ну молодцы, ну, вы даете!" И со всего маха хлопнул дверью. Тут как раз показались из раздевалки выходившие на второй тайм рижане. "Откуда ты здесь взялся?" - удивился начальник команды Паулс Рубин. "Потом объясню. А сейчас посадите меня на свою скамейку запасных", - попросил я. Усевшись рядом с Рубиным, стал ждать появления судей: заметят или нет? Заметили! И сразу после начального свистка погнали игру в другую сторону. Минуте на 5-й в ворота Тулы был назначен пенальти. Капитан "Даугавы" Илмар Лиепиньш его не забил. Публика меж тем свистела, топала, никак не понимая, с чего вдруг судейство развернулось на 180 градусов. Но судьи новой линии уже не изменяли, и в результате "Даугава" победила 2:1. Старков же после перерыва разыгрался - и голевой пас отдал, и сам забил. Наша бригада в итоге вернулась в Москву с отснятым материалом, который подвиг Севидова на приглашение Старкова в "Динамо". К сожалению, дальше дубля рижанин не продвинулся. "Голова светлая, техника прекрасная, но скорости для высшей лиги нет", - сокрушался Севидов, вынужденный вернуть форварда в Ригу. А тульская история получила продолжение. На следующее утро мне позвонил Рубин. "Арбитр в гостинице стыдил нас, почему не предупредили, что с нами представители союзной федерации, - поведал он. - Какие-то болельщики после матча на выходе из-под трибуны бросали в него камни. Но ведь с нами никого не было. Может быть, ты что-нибудь знаешь?" Когда я ему рассказал всю историю, он долго смеялся, а потом вдруг предложил: "Из Тулы мы едем в Калинин. Давай с нами, помогай!" Но повторить гастроль я не решился.